Темный Плохой Порочный - [23]

Я медленно приходила в себя после оргазма, мое дыхание было неровным и слишком громким в тишине.

Тишина.

Дерьмо.

Настолько тихо, что можно было услышать шаги за дверью.

***

Когда я проснулась утром, Кары уже не было. Потуже завязав на талии халат, я встретила Ребекку на кухне, когда она уже наливала мне кофе.

— Сумасшедшая ночка, а?

Я улыбнулась.

— Немного более сумасшедшая, чем обычно.

— Я бы сказала — намного!

Ребекка уже надела черные джинсы и обтягивающую красную футболку с надписью «Королева Сучек». Это, определенно, о Бекс.

— Кара не осталась?

Она покачала головой.

— Мы очень редко проводим ночи вместе.

— Надеюсь, что не разрушила вам все веселье. Ну, знаешь, из-за того, что была здесь.

— Ты можешь разрушать мое веселье хоть каждый день, детка. Только скажи, — она хихикнула.

— Она кажется милой.

— Она милая… хорошенькая… невероятно сексуальная. Хотя не очень выносливая.

— Не очень выносливая?

— Не может долго выдерживать порку. Она больше любит, когда ее шлепают. Это мило, но иногда мне нужно нечто большее от сабы.

Я усмехнулась.

— Это и было похоже на нечто большее, чем просто шлепки.

Она поставила чашку на столешницу и посмотрела на меня.

— И на что же это было похоже?

Я отвела взгляд, осознав, что меня поймали.

— Я не подслушивала. Просто эти звуки, понимаешь, тут тонкие стены.

— И какие это были звуки… сквозь стену?

— Звучало довольно грубо.

Она подошла ближе, и я инстинктивно отодвинулась, опираясь на столешницу.

— Кстати говоря, кровать в твоей комнате скрипела.

Уверена, что я покраснела, как помидор.

— Я… эм…

Она придвинулась еще ближе, не давая мне возможности ускользнуть.

— Мы были вот здесь. Кара выгибала свою спинку там, где стоишь сейчас ты, пока я сосала ее киску. Ты слышала, как она кончала?

— Нет… — пробормотала я, смотря куда угодно, только не на Ребекку.

— Жаль, — выдохнула она, — а я слышала тебя.

Ее длинные пальцы оказались на моих бедрах, перебирая подол моего халата. Я едва могла дышать.

— О чем ты думала?

— Я не… Я не знаю… — сказала я.

Ее пальцы прожигали мою кожу.

— Тебе интересно, каково это? — она озорно улыбнулась.

— Возможно, — признала я и негромко рассмеялась. — Черт, извини, как неловко. Я не привыкла к подобному.

Она отошла, предоставляя мне немного пространства.

— Развернись и наклонись.

Мой желудок сделал двойное сальто.

— Что, прости?

— Наклонись, руки на столешницу ладонями вниз.

Мои глаза, должно быть, стали огромными, но она даже не дрогнула. Я сразу же почувствовала сухость во рту.

— Я не знаю…

— Наклонись, Лидия. Прекрати, черт возьми, быть такой сдержанной.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Мое тело каким-то образом само по себе пришло в движение, и грудь оказалась прижата к столешнице. Я услышала, как Ребекка встала позади меня. Мурашки поползли по коже, когда она подняла подол моего халата, обнажая ягодицы. Я прикусила губу, сгорая от стыда… и чего-то еще. А затем я почувствовала, как она пробежалась пальцами по моей заднице.

— Готова? — спросила она. Ее голос был низким и настойчивым.

Я кивнула.

Ребекка так сильно шлепнула меня, что я даже немного подпрыгнула, и почти сразу же почувствовала следующий шлепок. Звук от удара был хуже, чем его ощущение, укус ее ладони превращался в нежное жжение. Она шлепала меня быстро, снова и снова, и вскоре я уже прекратила дергаться и позволила себе чувствовать. Мое дыхание ускорилось, я ощущала только жар на коже и ее прикосновения. Это было так хорошо… замечательно… удивительное ощущение.

Она остановилась на мгновение, а затем скользнула пальцами к моим складочкам.

— Хочешь еще?

Я снова кивнула, стиснув зубы от смущения.

— Я знала. Ты сабмиссив, все верно. Только не думаю, что шлепков для тебя достаточно.

Взглянув на нее через плечо, я заметила, что Ребекка копается в ящике. Она вытащила оттуда широкий нож для рыбы и пару раз ударила им по своей ладони.

— Не уверена насчет этого… — сказала я, немного сдвинувшись, но не меняя положения.

— А я уверена.

Мой пульс участился, разум умолял не делать этого, но тело молило об обратном. Я не двигалась.

Она ударила меня чертовски сильно, и от резкой боли я отскочила от Ребекки.

— Успокойся, — сказала она.

Я посмотрела на нее, будто на ненормальную, пока боль не перешла в легкое пощипывание, такое восхитительное пощипывание, как паучий зуд. Тепло прокатилось по моей коже, и за всей этой болью я почувствовала надвигающееся спокойствие… то самое, к которому всегда приводил зуд. Я снова наклонилась над столешницей, вернув руки на прежнее место.

— Я, черт возьми, знала это, — сказала она и ударила снова. На этот раз я вздрогнула, но не подпрыгнула, и она ударила еще раз, а потом еще раз в то же место. То боль, то покалывание, то боль, то покалывание, снова и снова, и вскоре я уже стонала, хныкала и была потеряна в этом сумасшедшем водовороте смущения и замешательства, но единственное, что я знала наверняка, это то, что мне не хотелось двигаться, ни за что на свете, мне просто хотелось большего.

Ребекка провела пальцами по моей коже, сжимая чувствительную плоть. Я извивалась под ее прикосновениями, борясь с желанием раздвинуть ноги и показать, насколько я была мокрой. Я уверена, Ребекка и так это знала.