Темный охотник - [76]

– Предлагаю другой вариант. Ремонт «Ласточки» проводится бесплатно…

– Я что, так сильно похож на умалишенного?! – возмутился Тулл.

– …а после вычтешь луидоры из наших грядущих гонораров, – бесстрастно продолжил компаньон. – Сам понимаешь выгоду. Если мы не прекращаем полеты, твой денежный горшок раздувается от монет, а радуга сияет ярко. Если загораем на пляже – ты остаешься без запрещенных товаров.

– Чушь! Я всегда могу найти кого-то другого.

– Ага. Гоблинам это расскажи. Ты слишком осторожен, чтобы рисковать связываться с чужаками, – ввернул я. – Вдруг они сдадут тебя Караулу? Хочешь, я расскажу, что полагается за ввоз запрещенных артефактов на территорию Союза? Виселица с прекрасным видом на центральную площадь. Не уверен, что ты согласен обменять радугу на пеньковую веревку.

– Ну, ты еще высунь башку в окно и заори об этом на весь город! – зло бросил Тулл. – Ладно! Небо с вами! Согласен на такое предложение. Но с условием: половина вашего вознаграждения с каждого задания будет уходить мне, пока не покроются издержки за ремонт. И оплата за работу снижается на пятнадцать процентов.

– Что?! – взревел Ог. – А пряжки на ботинках тебе не почистить?

– Было бы неплохо, – невозмутимо прокудахтал Тулл. – Я рискую своими деньгами. Это подстраховка на случай, если вы не выполните обязательств. Или ваша следующая посадка будет не столь мягка, как нынешняя, и мне придется отскребать ваши останки со стенок кабин.

– Не пойдет, – отрезал я. – Мы рискуем гораздо больше, чем ты. Я не буду летать через половину моря за запрещенной дрянью только ради того, чтобы ты смог купить себе новый цилиндр. Четыре процента – это все, что мы готовы тебе скинуть. И только по старой дружбе.

– Десять.

– Три.

– Восе… эй! Мне показалось или ты только что сказал…

– Два.

– Вы, эльфы, хуже гномов! Пять и это мое последнее предложение! Иначе забирайте свою груду железа и проваливайте из Логова на все четыре стороны!

Мы с Огом переглянулись, и он вздохнул:

– Хорошо, Тулл. До той поры пока не отработаем ремонт – минус пять процентов от стандартной оплаты.

– Вот и замечательно! – повеселел владелец доков. – Я рад, что мы смогли договориться.

Еще бы ты не рад, рыжий стручок! Пользуясь нашим бедственным положением, выбил для себя замечательные условия, ничего при этом не потеряв. Что же. На какое-то время придется затянуть поясок. Но как только представится случай – я буду первым, кто выбьет из Тулла не только прибавку к жалованью, но и его фамильные серебряные пряжки и алмазные запонки. Мы два с лишним года рисковали шеей ради лепрекона. То, что нас ни разу не подцепили с «горячими» артефактами – просто чудо. Дважды наши задания были на грани провала, и спасало лишь то, что мы известны на всем архипелаге Павлиньего хвоста как самые опытные почтовые курьеры, которые не единожды оказывали услуги независимым островам Союза.

– А уж мы-то как рады, Тулл. Просто плачем от счастья, – я отхлебнул рома. – «Круситский»?

– По бутылке что, не видно? – хмыкнул. – Это тебе не «Сан-Рафаэль» или «Атакамес». Ром высшего сорта. Дороже только у губернатора.

Это точно. У нашего славного дона Сиксто в подвалах то же самое пойло, но проданное стариной Туллом в два раза дороже той цены, по которой он покупает напиток на острове Крусита.

– Вы, между прочим, не хотите мне ничего передать? – лепрекон выбил выкуренную трубку и воззрился на нас, словно рыжий кот на мышей.

Я усмехнулся, залез в карман правой штанины комбинезона и вытащил маленький цилиндр, запечатанный сургучом.

– Тебе письмо, мерзкая акула.

Он хохотнул, хотя я и не думал шутить. Ловко поймал послание, разломал печать. На свет появился листок тростниковой бумаги.

– Что бы я без вас делал, ребята? Обожаю почту. В особенности, когда пишут любимые внуки, – улыбнулся он, скомкал письмо и, не глядя, бросил на пол.

– Даже не прочтешь?

– А зачем? – удивился Тулл. – Я и так знаю, что там накалякано. Опять просят денег, лодыри!

Из футляра на сморщенную ладонь упало два светло-желтых камушка. Каждый из них был величиной не больше просяного зернышка.

Лиснейские камни. По пять сотен луидоров за штуку или пожизненное на серебряных рудниках, если тебя поймают за продажей или перевозкой.

Подобные игрушки входят в первую десятку запрещенных «горячих» товаров и находятся под номером шесть в списке для смертников-контрабандистов. А все оттого, что таким камушком можно снять с себя самое страшное проклятье и даже отвести в сторону высшие заклинания черной магии. Также с их помощью возможно призвать демона и поручить ему убить конкурента. В общем, мерзкие штучки.

– Да. Все в порядке. – Тулл придирчиво изучил камни и спрятал их во внутренний карман жилета. – Не смею вас больше задерживать.

Я улыбнулся, на краткое мгновенье приложился к рому и сказал:

– Мы с радостью тебя оставим, как только ты заплатишь. И не делай такое изумленное лицо. Наш договор вступает в силу лишь со следующего рейса. За эти зернышки изволь расплатиться честь по чести.

Тулл, кряхтя, полез в ящик стола. Кажется, он собирался умереть, что и не удивительно. Всем известно, для лепрекона расстаться с деньгами – самая большая трагедия в жизни.