Темный лорд. Заклятье волка - [23]

Элиф не понимал, о чем говорят тюремщики, но если бы понимал, это не утешило бы его.

– Пытать запрещено, – произнес голос у него за спиной.

– Запрещено?

– Нам запрещено. Этим займется сама «варварская официя». – Говоривший положил руку на плечо Элифа.

– Тебе повезло, приятель. Не придется терпеть обычные побои – ради тебя сюда пришлют профессионалов.

Человек-волк уловил угрозу, прозвучавшую в голосе, и обернулся, чтобы поглядеть греку в глаза. А потом отвернулся снова.

Стражник открыл дверь в конце коридора, и в нос Элифу ударил мощный запах ладана, хотя и не заглушавший вонь человеческих тел. Из глубины доносились переливы флейты и ритмичные хлопки.

Он не понял, что означают эти звуки, но сказал себе, что это и не важно. Он уже приступил к исполнению запасного плана и оказался именно там, где ему было необходимо.

Глава восьмая Слуга начальника священных покоев

Луис шагал в сторону дома по одной из улиц на вершине холма, чтобы избежать давки, вызванной возвращением армии. Ему казалось, что спрятанное за пазухой золото оттопыривает тунику так, будто он затолкал туда живого козла, однако деваться некуда – придется идти с ценным грузом в свой квартал.

С возвращением армии весь город пришел в движение, еще более оживленное, чем обычно, поэтому его торопливая походка не привлекала особенного внимания, хотя время от времени, в особо опасных местах, он переходил на бег.

И погода внушала тревогу. Небо стало каким-то странным – пока Луис беседовал с евнухом, необычная призрачная дымка желтого цвета подернула весь небосклон и солнце как будто завернулось в вуаль. Свет стал сумеречным, хотя еще не миновал полдень.

Он спешно шагал по бедным улицам. Здесь не горели высокие факелы, купцы не торговали здесь золотом и шелками. Главные улицы Константинополя, прямые и праздничные, были подобны цветам, украшавшим его форумы и площади. А здесь начиналась спутанная масса корней, питавших их: узкие, извилистые переулки, темные даже в самые солнечные дни. На этих задворках правили уличные хищники: банды юнцов с жадными глазами, которые слонялись без дела, вынашивая преступные замыслы, грязные женщины и пьяные мужчины. На Средней улице продавали кожи. Здесь же искусанные блохами дети шарили в сточных канавах, выуживая навоз и дохлых собак, чтобы продать их кожевникам, жившим за городской стеной. Люди сытые и набожные крестились и молились, спеша в соборы и церкви. Диковинный цвет неба и пришедший холод вселяли в людей страх и неуверенность, они спешили помолиться и исповедаться в грехах.

Он пытался успокоиться. «Посмотри на город другими глазами, Луис». Вот прошел человек, явно врач, в хорошем платье оттенка шафрана. Три священника спешно прошмыгнули в сумраке, дети и взрослые хватали святых отцов за руки, прося благословения и защиты в этот странный день. Нумери – солдаты из постоянного городского гарнизона, названные так, потому что они отводили арестованных в Нумеру, – стояли на углах улиц, вселяя хоть какую-то уверенность. Однако они предпочитали таращиться в небеса, а не поддерживать общественный порядок.

В обычный день Луис взбодрился бы от ощущения опасности, исходящего из переулков, но сегодня, с золотом начальника за пазухой, испуганный предстоящим ему делом, он ощущал собственную уязвимость и подозрительность.

Луис заставил себя перейти на размеренный шаг. Его страхи никак не были связаны с цветом неба, ни даже с золотом, которое он нес. Он боялся того задания, какое поручил ему начальник священных покоев, – найти за три месяца заклинание, защищающее от магии. Возможно ли это? Он и сам не знал. Благочестиво ли это? Нет.

Он возьмет Беатрис и сейчас же уберется из Константинополя. Корабли на север и на Аравийский полуостров отходят каждый день. В Арабском Халифате изучают науки, возможно, там пригодится такой ученый, как он. Он не предаст Бога ни ради начальника священных покоев, ни ради кого-то еще.

Луис миновал кирпичную коробку цистерны Этиоса, вместилища питьевой воды для большей части города, которое построили рядом с оливковыми рощами – деревья находились под особой защитой императора, – и свернул в свой квартал.

Теперь он шагал по самым узким улицам квартала у маяка.

Они были на удивление пустынны. Народ разбежался по домам, все ставни были закрыты. Луис поглядел на небо. Желтизна сгущалась и темнела, солнце превратилось в размытое пятно. На головы посыпался то ли дождь, то ли снег. Он задрожал, и не только от холода. Он прекрасно понимал, что небо не должно быть такого цвета.

Луис забежал в дом, где они жили, пронесся по темным коридорам и лестницам. Когда он был уже на самом верху, пришлось идти на ощупь, потому что совсем стемнело.

– Беатрис, Беа?

Нет ответа. Он нашарил дверь и постучал, зная, что она заперта изнутри. Тишина. Он толкнул дверь, и она открылась.

В распахнутое окно проникал слабый свет странного дня. В комнате было холодно. Не было ни Беатрис, ни их пожитков. Ощущая, как его захлестывает волной страха, Луис ринулся во вторую комнату, на женскую половину. Здесь тоже было пусто.

Он вернулся в переднюю комнату. Осталась только кровать с матрасом, ночной горшок и маленький столик с пятном красного воска. Они не позволяли себе восковых свечей. Он подошел ближе. На воске оттиск печати. Он поднял столик и перенес к окну. На воске была отпечатана звезда и полумесяц, и еще несколько слов на латыни, которые он так и не смог прочитать.