– Не волнуйся, мы не позволим этому человеку помешать спасению рода людского, – пообещал Легион. – А если он все же решится на какие-либо отчаянные действия, мы не станем с ним церемониться.
– Ой, а можно заранее с ним не церемониться? – с надеждой спросил Владик. – В превентивном, так сказать, смысле. То есть, чтобы не доводить до чего-нибудь непоправимого. Вы так и знайте, он на все пойдет, чтобы не допустить возвращения порядка и стабильности. Уж я его знаю.
– Хорошо, хорошо, – пообещал Легион. – Я приму меры.
– Уж вы примите, примите. А вообще этого Цента первого можно на запчасти пустить. Только вы ему не говорите, что я это предложил.
– Так и поступим. Но сейчас тебе следует думать не о Центе, а о своей великой миссии.
– О какой миссии? – искренне удивился Владик. Лично он считал, что его миссия уже окончена. Он добрался до безопасного места, преодолев немыслимые трудности и презрев великие опасности. Он брел по непроходимым снегам, за ним охотились люди, жаждущие его крови. Цент там тоже где-то рыскал. Разве всего этого мало?
– Тебе во всем этом отводится самая важная роль, – торжественно провозгласил Легион. – Ибо это тебе суждено отправиться в Цитадель и говорить с ее обитателями от моего имени. Ты будешь моим послом. Убеди их согласиться на мой план, и станешь величайшим героем, спасителем человечества.
Быть героем и спасителем казалось заманчивым, но только до определенного момента. Владику и в страшном сне не могло привидеться, что придется вернуться в Цитадель. Да после всех прощальных гадостей, которые он организовал для Цента в отместку за полгода мук и унижений, изверг удавит его на месте, едва удивив, и никакого послания он никому передать не успеет. Но даже если садист из девяностых вдруг проявит гуманность, во что, откровенно говоря, попросту не верилось, его удавят обитатели Цитадели, стоит только заикнуться о выделении в пользу Легиона жертвенных агнцев. Иными словами, великая миссия являла собой обычное самоубийство. Не прибьет Цент, так это сделают другие, которые, кстати, еще и крови его жаждут.
– Я не могу этого сделать, – простонал Владик.
– Но ты должен.
– Да нет, вы не понимаете. Я этого сделать просто не смогу. Они же меня убьют. Вы сами подумайте, как я им начну все это рассказывать? Ну, про то, что людей нужно вам отдавать на запчасти, и все такое….
– Ты должен постараться им все объяснить.
– Да постараться-то я готов, но ведь они мне и договорить не дадут. Ведь убьют же. Разорвут голыми руками. Нет, я не могу!
– Не волнуйся, я сделаю так, что они тебя выслушают, – пообещал Легион.
– Как?
– Я отпущу с тобой одного из пленников. Из числа тех, что я захватил при нападении на колонну. Полагаю, этот жест доброй воли убедит их, что мною движут исключительно благие намерения.
– А я в этом не уверен, – признался Владик. – И потом, там Цент. Он же…. Да он же…. Вы себе не можете даже представить, что это такое.
– Владик, – убедительно произнес Легион, – в тяжелые времена люди должны быть сильными.
Владик захныкал, решительно не ощущая в себе ту самую силу. Предстать перед Центом для него было страшнее смерти.
– А теперь включи свет, – предложил Легион.
Ожидая увидеть нечто неистово кошмарное, Владик нажал пальцем кнопку фонарика. Но вместо картины ужасов его луч высветил из тьмы нечто непонятное.
В пещере, посреди которой стояли они с Легионом, вдоль стен расположились какие-то странные объекты, напоминающие огромные коконы. Из чего они сделаны и что содержат в себе, Владик не понял, но выглядели они жутковато. Зато заметил, что все они соединены между собой пучком каких-то трубок, стелящихся по земляному полу. Коконов всего было двенадцать.
– Что это такое? – спросил Владик.
– Здесь я держу моих пленников, – ответил Легион.
– Пленников? Так там внутри люди?
В этот момент они подошли к одному из коконов, и Владик, разглядев его вблизи, крепко пожалел, что подналег на тушенку. Не усердствуй он так в еде, глядишь, не вырвало бы так обильно.
Это был не кокон. Это был очередной неживой организм, созданный Легионом из мертвой плоти. Кости, мышцы и кожа, некогда принадлежащие зомби, превратились в некое подобие гигантской устрицы. Они были скреплены между собой нитками или проволокой, а жесткость конструкции придавал каркас из стеклопластиковой арматуры. То, что Владик принял за кабели или шлаги, соединяющие коконы между собой, оказалось кишками. Человеческими кишками. И по этим кишкам что-то подавалось, отчего те слегка подрагивали, иногда пузырясь и издавая невыносимо отвратительные звуки. Это открытие заставило Владика еще раз сложиться пополам и извергнуть тушенку.
– Здесь я держу пойманных людей, – пояснил Легион. – Это одно из хранилищ. Есть и другие. Многие из них, к сожалению, пусты. Как я уже говорил, мои охотничьи отряды все чаще возвращаются ни с чем.
Кокон вдруг пришел в движение, и его верхняя часть начала подниматься, как крышка сундука. Владик весь сжался, ожидая новой порции ужаса, но к его немалому удивлению он увидел внутри не куски человечины, а вполне себе целую, и даже живую девушку. Та лежала в коконе прямо в одежде, ее грудная клетка мерно вздымалась, и выглядела она так, будто задремала минуту назад.
