Тёмный Легендариум - [51]

Молчание затягивалось. Всадник хлопнул себя по колену:

– В конце-то концов, мы здесь, мы живы, а дорог на свете великое множество. Лучше сыграйте нам, мэтр Келли.

Бард взял лютню, пальцы легко пробежались по струнам снизу-вверх-назад одним слитным движением.

– Мэтр Келли, – чуть растягивая и словно пробуя на вкус, начал молодой человек, – мэтр… право, не приложу ума, что сыграть.

– А давайте балладу из тех, что звучали на Конкруольском игрище?

– О, я знаю отнюдь не все, но, пожалуй… та, о волшебном острове, затерянном где-то в океане Хаоса?

– Баллада об Авалоне, – кивнул Рэйвен.

– Никогда не слышал, – вставил брат Селекстий.

– Тогда вам повезло вдвойне.

«Впрочем, как и мне», – добавил про себя всадник:

– Кстати, ведь ходит легенда о том, как появилась баллада. Говорят, будто бы однажды великому Рори повстречался странного вида путник. Одежда на нём висела клочьями, грязные волосы закрывали лицо, и всем своим видом он походил то ли на нищего, то ли на больного, то ли на умалишённого. Великий Рори попытался заговорить с незнакомцем, но в ответ получил лишь невнятное бормотание. Тогда Рори взял лютню и заиграл, а уже играть-то он умел. Странный человек долго слушал, затем вдруг встал на колени, обнял ноги Рори и заплакал. А потом взял из рук барда лютню и заиграл сам. Эту вот самую балладу. Он играл, слёзы текли у него по щекам, и Великий Рори плакал вместе с ним… Незнакомец ушёл, а его песня осталась. Правда, все знают, что Рори не был бы великим бардом, не будь он великим романтиком, и эту легенду он вполне мог придумать и сам… как и балладу.

– Мэтр Келли, спойте же нам, – широко улыбнулся брат Селекстий.

Молодой человек, подстраивавший лады, замахал руками:

– Бросьте меня так величать. Просто Келли и всё.

Он уже взял первый аккорд, когда к столу подскочил трактирщик:

– О! Мэтр, прошу, очень прошу Вас, сыграйте и для остальных гостей.

– Что вы, сговорились тут. Хозяин, никакой я не мэтр, просто бродячий трубадур. И играть я не собираюсь, так просто.

– Вы мне окажите неоплатную услугу! – трактирщик выглядел так, словно кто-то снизу методично втыкал ему в пятку угольки: трясся, краснел и крутился на одном месте.

– Такую услугу! Такую…

– А, бросьте, я пою для своих знакомых, тем более я сейчас при деньгах.

С шириной улыбки Яна могла соперничать только ширина плеч всадника.

– Вина! – крикнул он. – Лота, Марта, живее!

Привлечённые воплями хозяина, или, скорее, их содержанием, появилась пятёрка варваров. Сели прямо на землю – варвары ведь хоть на кучу дерьма сядут. Кто-то поставил деревянную чурку и устроился за Рэйвеном. Он знал, кто. И ещё он знал, что если уйдёт сейчас, забьётся в дальний угол, то, может и обойдётся, а если нет, после баллады он плюнет на всё и… и сделает то, что большинство мужчин делают без уговоров и угрызений совести. Сейчас всё ещё можно изменить. Всадник почувствовал, как Нокра прижалась к его плечу. Или нельзя… Сзади появился ещё один гость. Пламя факелов начало странно дёргаться, а масляные светильники зашипели, разбрызгивая синие комочки огня. Келли встал:

– Я спою балладу об Авалоне. События, описанные в ней, считаются выдуманными, ибо ни о героях, ни о странах, воспетых неизвестным автором, никто и никогда не слышал. Но судить, конечно, вам.

Начав с затейливого проигрыша, Келли запел о воинах, затерянных в неизвестности, о трудном походе и о земле, где честь и достоинство не пустые слова.

Волосы Нокры щекотали всаднику шею, а теплота дыхания ощущалась даже сквозь толстую ткань плаща. Он почти не слушал, пытаясь поймать что-то ускользающее. С треском погасли несколько светильников, хотя в них было ещё достаточно масла, притух камин, а угольки в очаге уже давно прогорели и лишь изредка рдели и золотились от внезапного сквозняка. Тьма прикрыла всё.

Рэйвен склонил голову, пытаясь хоть так дотронуться до девушки, и тут же был наказан за свою излишнюю эмоциональность. Острые зубы впились в мочку его уха. Больно, но терпимо. Отпустили. Затем вновь, понежнее. Всадник резко мотнул головой. Девушка обиженно фыркнула и отодвинулась.

Меж тем Келли пел. Истинная красота баллады чувствовалась, когда исполнитель умел передать сложный и вычурный ритм мелодии. Молодой человек справлялся с этим великолепно, заворожив всех благородным шитьём из рифм и аккордов.

Для всадника всё сработало наоборот. Он лишь больше насторожился, напрягся. Когда-то давно ему пришлось постигать науку слушать и слышать.

«Чувства даны людям не просто так, – твердил Рэйвену его наставник. – Мы не могли существовать, не слыша и не чуя врагов, добычу, не видя в дали то, что не могли уловить ни нос, ни ухо. Отличали языком отраву и лекарство. В наше время люди много потеряли… Запомни крепко: первым ушло чувство угрозы, опасности. Видно такова его природа. Среди людей часто можно встретить тех, у кого острое зрение, отменный слух и обоняние, чуткие язык и пальцы, но ни у кого не найдёшь чувства опасности, мы утратили его. Поэтому тот, кто сможет оживить в себе это шестое чувство, поднимется над любым».

Голос Келли отдалился, теперь Рэйвен слышал иные звуки: песнь ветра за каменной стеной, позвякивание доспехов северян, шумное сопение варваров, ровное дыхание Нокры за спиной. Вскоре пропало и это. Остались тишина и пустота. Когда он, тогда ещё юный, впервые смог добиться подобного состояния, то испугался, жутко испугался. Он будто бы прорвался в мир духов, окунулся с головой в бесплотный астральный океан.