Тёмный Легендариум - [34]

Китти замолчал, уставившись в пол.

– Я… – начал он через некоторое время, – я пойду осмотрю второй этаж. Сэр?

Крис кивнул.

– Пойдём все вместе. Не стоит разделяться.

Они поднялись на второй этаж. Пока Китти-бой и Джед осматривали комнаты, Крис подошёл к окну в задней стене дома. Здесь было невысоко, не более тридцати футов, даже с учётом возвышенности, но которой стоял городок. Но выжженная пустыня, ровная, как стол, не давала препятствия взгляду. До самого горизонта – лишь бесплодная земля, не дающая тени. «Выше – только звёзды», – подумал Крис. «Ждут ли ещё тахионные передатчики наших позывных, или нас стёрли, вычеркнули из жизни? И есть ли там вообще, кому ждать? Возможно, мы трое – последние. Самые последние. И наш путь – лишь надгробный танец перед ликом вечности».

– Вот это монстр, – раздалось в соседней комнате.

Заглянув туда, Крис увидел, что Китти-бой стоит перед огромным, раза в три больше обычного, унитазом.

– Там даже вода есть! – восторженно крикнул Китти, тыча пальцем внутрь. – Кэп, я хоть лицо помою!

– В дерьме?

– Да тут чистая вода! Родниковая!

– Не суйся в унитаз в песчаном доме, где ночью ставней хлопает мертвец, – заметил Джед, заходя в комнату.

– И вовсе там не так было, – беспечно хмыкнул Китти-бой.

– Может и не так, но я тебя предупредил. Это дом яйцеголовых. Кто знает, может тут унитаз – вовсе не унитаз.

– Да брось, – Китти опустил голову внутрь и стал плескаться. Закончив, она с наслаждением отёр лицо, шею и похлопал себя по груди. Вдруг его счастливое выражение сменилось тревогой.

– Что? – почувствовав неладное, спросил Крис.

– Часы!

– Что???

– Часы. Отцовские. Вот здесь, в нагрудном кармане. Выронил в этот дерьмовый толчок!

Китти присел, запустив руку по самый локоть в сливную трубу.

– Куда же они… подевались…

* * *

Старик поравнялся с высоким помостом. Узловатые коричневые руки погладили доски настила, мощные угловые брёвна и скобы. Столько лет он неспешно, полный достоинства, выходил из дома, заранее, бывало, до рассвета. Широко шагал по холодному утреннему песку. Поднимался по лестнице, удобной, с идеально выверенной симметрией ступеней. Прогуливался несколько раз туда-сюда по помосту, наслаждаясь, как хорошо пригнаны плотником доски. Доставал из кожаного футляра наточенный с вечера топор. Дышал на его лезвие, покрывавшееся матовым налётом. Пробовал устойчивость и уровень колоды… Сорок лет. Сорок лет он честно служил городу палачом.

Проговаривая про себя эти слова, старик горько усмехнулся. Жизнь! Миллиарды шаблонных жизней Империи, в одночасье изломанные невидимой войной! Горящие города! Солдаты, превращённые в живых мертвецов, скитающиеся по проклятому миру в поисках истины. А кто теперь он? Офисный клерк, с девяти утра и до шести вечера. С шести вечера и до девяти утра – ничтожный высохший червяк, существующий на крохотную пенсию и жалкую зарплату в комнатушке, затерянной в муравейнике мегаполиса. Никого рядом с ним. А здесь, в песке покоится его последний друг. Последний конь.

Внезапно старик услышал голоса. В одном из домов, на окраине города, кто-то разговаривал. Старик осторожно подошёл, отворил дверь и заглянул внутрь.

* * *

– Вот они! – радостно крикнул Китти-бой.

– Раков заодно не наловил? – ехидно спросил Джед.

– Тихо! – оборвал разговор Крис. – Кто-то в доме.

С лестницы они увидели, как в приоткрытую входную дверь вползает тощая тень. Крис мотнул головой. Китти вынул револьвер и, держа пришельца на мушке, скомандовал:

– Стой! Именем Империи!

Тень застыла.

– Наверх. Медленно. Руки держать на виду.

По лестнице поднялся высокий жилистый старик в пыльной куртке, джинсах и берцах.

– Ни припасов, ни транспорта, ни оружия, – словно рапортуя данные развед-рейда, заговорил Крис. – Не более суток из убежища, где есть вода и еда. Это шпион. Их шпион.

Китти-бой придавил спусковой крючок.

– Погоди, – мрачно заметил Крис, припомнив недавние размышления. – Сначала пусть станцует. Танцуй, как в последний раз. Танцуй, как последний в этом мире.

Старик поставил ноги в первую вступительную позицию. Его сухое, одеревенелое тело вдруг приобрело неземную пластичность и гибкость молодых ивовых ветвей на весеннем ветру. Его ноги заскользили по немыслимым орбитам, то плавно, то взрываясь экстазом движения. И вот он уже не старик – он юноша, полный сил. Он – сын этого города, его светлый символ. Ритм танца изменился. Юноша взрослеет. Он – карающая длань Империи. Он – огонь во тьме. Он – правосудие. Внезапно полный гармонии ритм танца оборвался высокой пронзительной глиссадой. Война! Движения полны боли и ненависти. Пыльная куртка развивается за спиной, словно крылья раненой птицы. Она ещё летит, ещё хватается за воздух. Его последний друг, последний конь. Танец ослабевает, сходясь в точку нуль-возврата. Он приходит сюда, к старому другу. Он. Палач Нуэва Эсперанца… Танец окончен.

Трое застыли, в замешательстве и грусти взирая на старика. Внезапно Китти-бой схватился за грудь.

– Болит! – простонал он.

– Вы пили из этого унитаза? – взволнованно спросил старик.

– Да… я… возможно…

Грудь Китти-боя вспухла комом и лопнула, разбрызгивая кровавые ошмётки. Оттуда, шипя и разевая зубатую пасть, выглянуло маленькое чудовище.