Тёмный Легендариум - [103]

– Отныне и впредь, призываю в свидетели все высшие силы и клянусь моим именем, моей кровью и моей честью преследовать и истреблять любого, кто попытается насильно овладеть женщиной. Клянусь, что сам я никогда не пытался и не попытаюсь обесчестить себя таким поступком.

Он замолчал, сотрясаемый дрожью сильнейшего волнения, его охватившего. Девушка в смущении смотрела в его серо-зелёные глаза, полные завораживающей глубины.

– Встаньте, встаньте же, – наконец проговорила она. – Кто вы? Знатный рыцарь, странствующий в поисках славы? Но вы так молоды!

– Увы, я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете. Я обычный крестьянин…

– Но обычные крестьяне не умеют так говорить.

– Это уже моя долгая история. Всё это началось… – и Скир поведал ей историю своей жизни. Вырвавшись на свободу, его прошлое, его тайные замыслы и мечты облекались в слова и текли нескончаемым потоком.

Когда через некоторое время он закончил, то почувствовал, как обнажилась его душа, до этого тщательно скрытая ото всех. И вместе с этим пришёл запоздалый страх. Скир через силу улыбнулся и добавил:

– Извини, я, должно быть, кажусь тебе сумасшедшим. Я пойду…

– Не уходи. Я ещё не встречала таких, как ты. В детстве – мечтала встретить, потом решила, что их и вовсе нет. Прости.

– За что?

– За то, что я так плохо о тебе вначале подумала. Что ты один из этих, – она презрительно скривила губы. – О, ты не знаешь, каково это, когда тебя продают за деньги. Можешь не верить, но ты не первый, от кого я услышала слова «женская честь»…

– Неужели же нигде не нашлось ни одного человека, который бы в подобном случае заступился за тебя?!

– За меня? Нет, меня эта доля пока обходит стороной. Но лапать, тискать, устраивать мелкие гнусности хозяин уже разрешает, лишь бы клиенты не трогали девственность. А для остального хватает сестёр. А им уже всё равно. Привыкли.

Смысл этого страшного слова начал постепенно доходить до Скира. И он действительно отказывался верить, всем существом восставая против этого. Мир вокруг был напичкан предрассудками. Изучая труды историков прошлого, Скир, наконец, заметил ту расовую неприязнь, которая, как масляный след на воде, незаметно присутствовала в каждом из них. Тогда, ещё не столкнувшись с иной культурой, он не мог объяснить себе этого феномена, но в его душе вместе с рыцарскими идеалами твёрдо укоренилась терпимость к любому, кем бы он ни был. Настоящий рыцарь был для юноши человеком с большой буквы, не признающим социальных, расовых или каких бы то ни было других различий. Образ этот, неизмеримо трудный, являлся, скорее, идеалом, к которому можно было лишь стремиться.

Раздумья над этим ждали впереди, а пока чувства Скира оставались чистыми и неизменёнными горнилом испытаний. И мысли стремились не объять мир, а решить реальные проблемы, встававшие перед ним непосредственно.

– Ты… ты принадлежишь хозяину этого балагана?

– Да.

– Что, если я тебя выкуплю и освобожу? У меня есть деньги.

– Вряд ли их хватит.

– Займу в долг.

– Нет. По законам королевства несовершеннолетний не может иметь живую собственность. Рабов. Но даже будь всё иначе – нет. Дело не в этом. Что я буду делать со своей свободой? Зачем она мне? В чужой стране, где нет ни родных, ни друзей, где все меня презирают.

– Но неужели это лучше? – Скир обвёл взглядом полную тревожных отсветов повозку.

– Может быть. А вот если, – при этих словах девушка скользнула вперёд и уселась Скиру на колени, лицом к лицу, так, что её ноги оказались сплетены у него за спиной, – если бы у меня был кто-то, кто защищал меня, заботился обо мне, кому я была бы нужна, кто-то смелый и благородный… как ты…

Она говорила шёпотом, словно боясь быть услышанной. После такого внезапного натиска Скир чувствовал себя несколько растерянным. Он уже собрался сказать что-то в ответ, но тут девушка наклонилась и поцеловала его.

Глава III

– Эй, вставай, подъём! – голос одного из солдат выбросил Скира в реальный мир. Толком не понимая, что происходит, он спрыгнул с телеги и по полено погрузился в холодную воду.

– Толкай, пацан. Давай, шевелись, – неслись крики отовсюду. Телега завязла шагах в шести-семи от берега – точно посередине какой-то речушки. Скир ухватился за одну из поперечных жердей и принялся толкать. Минут через пять все выбрались на берег.

– Проверьте колёса. Посмотрите, не намокли мешки? – распоряжался Осмос. – В порядке? Тогда едем.

Обоз медленно тронулся. Скир снова забрался на «свою» повозку и, сняв штаны, старательно их отжал. Покончив с этим, он решил осмотреться. Они ехали не по одному из больших торговых трактов, а по заброшенной лесной дороге. Примятая трава выгибалась и хлестала по ногам. От прикосновений чертополоха, душника и крапивы кожа на ногах начала нестерпимо жечь и чесаться. Скиру пришло в голову, что если он не будет поднимать ноги и почёсываться, то этим проявит силу воли и ещё больше приучит себя к тяготам походной жизни. Спустя час он решил, что воля его закалилась вполне достаточно. Потирая распухшие щиколотки, парень разглядывал своих спутников. Вернее, спутника.

Осмос и с ним двое солдат ехали впереди, ещё двое – по бокам, и двое – в самом хвосте, шагах в двадцати от последней телеги. Рядом оказался только Ривк на небольшой тощей лошадёнке. Прежде, чем заговорить с ним, Скир хотел понять, почему тот не выдал его отцу. Не узнал? Или не захотел? Не запомнить мальчишку, который как белая ворона смотрелся среди других, было сложно. А, учитывая, что Ривку платили именно за хорошую память – невозможно в принципе. Тогда почему? И тут юноша сделал вывод, который, будь он сделан человеком постарше и поопытнее, непременно привёл бы того человека в уныние. Мысль же была довольно проста и логична: Ривк не выдал, потому что сам когда-то точно также сбежал от родителей на поиски счастья.