Тёмный Легендариум - [104]

– Ривк… можно тебя так называть?

– Зови так.

– Ривк, ты… ты тоже?

– Тоже что?

Прежде, чем продолжить, Скир огляделся.

– Тоже сбежал? И поэтому не выдал меня.

– Вообще-то, да. Лет восемь назад я оставил дом, отцовское наследство в виде шила, дратвы, гвоздей, подмёток, ну и прочего вместе с оплеухами и пинками, и пошел, куда глаза глядят. Они глядели всё вперёд и не желали глядеть назад. А ещё им по душе были слава, подвиги и прочие маленькие радости этого мира, как говаривал один мой знакомый. Я на тебя тогда ночью поглядел и как в детство вернулся. Не знаю, были у меня тогда те же глаза, что и у тебя теперь, но хотелось мне многого. И меньше всего – умереть в родном захолустье, под забором, пьяным и босым. Говорят, что в молодости полезно сбегать из дому и влюбляться. Говорят.

Ривк замолчал, и Скир, дрожа от нетерпения, спросил:

– А что было дальше? Чего ты смог добиться?

– Ты видишь, чего. Звёзд с неба не хватаю. Служу вторым помощником второго королевского лорда-распорядителя. Большего сказать не могу.

– А я и не спрашиваю. Я только хотел знать, у тебя сбылось хоть что-то, о чём ты мечтал?

– Не всё, – Ривк улыбнулся. – Но я не желаю уже теперь большего. У меня жена, сын…

– Понятно, – заметил Скир, помолчав. – Твои глаза перестали смотреть вперёд.

Он глубоко вздохнул и погрузился в тишину летнего полдня, заполненную лесными шорохами и скрипом колёс. Неритмичное покачивание, густой аромат хвои, приглушённый цокот копыт и тёплые пятна солнечного света, пробивавшегося сквозь зелёный полог, усыпили его, погрузив на время в иной, живущий по своим законам мир грёз.

Через несколько часов Скир открыл глаза. Сон был всё ещё с ним, но видоизменился, замкнувшись на самом себе и не желая продолжаться. Скир шёл, окружённый серым туманом, и поминутно натыкался на каменные стены. Туман был мрачным и напоминал дым от костра. Почва под ногами казалась твёрдой и тёплой. На ребристых, иссечённых трещинами скальных боках время от времени попадались странные вывески. Они были выведены красивым жирным шрифтом на длинных полосках тёмно-жёлтой кожи. Справа и слева от каждой из вывесок висело по факелу, которые бросали мягкий золотистый свет на слова.

Первая вывеска сообщала: «Мера есть нечто неподвластное тому, что она измеряет». Вторая гласила: «Жалость – хорошее чувство, но не к самому себе». Ещё на одной было написано: «Чем выше ставишь себя, тем ниже оказываются остальные».

Скир знал, что нужной вывески ему так и не встретилось. Он протёр глаза и огляделся. Обоз неспешно катил по лесу. Ривк, по-прежнему ехавший рядом, заметил:

– Ну и здоров же ты дрыхнуть! Отличный солдат из тебя выйдет. А то и генерал.

В животе у парня заурчало, напоминая, что нужно хоть изредка, но есть. Однако была и ещё одна потребность, более важная в данный момент. Скир спрыгнул с телеги и залез в ближние кусты. Пока он справлял свои естественные нужды и удостоверялся, что справлены они подобающим образом, обоз ушёл далеко вперёд. Скрылись из виду и двое стражников, ехавших в самом хвосте. Скир выбрался на дорогу и тут услышал отдалённые крики и звон оружия.

Он рванулся вперёд и подоспел к завязавшейся схватке. Один из солдат лежал с проломленным черепом, другой отбивался от троих здоровенных мужиков с дубинами наголо. Скир почувствовал: наступает его звёздный час. Никем не замеченный, он подобрался почти вплотную к сражающимся, взял меч убитого воина – и тут ему в голову пришла мысль, что будет подло ударить со спины. Он вышел вперёд и крикнул:

– Эй, вы!

Мужики обернулись. Один из них шагнул к парню, занося дубину над собой. Не зная точно, что именно делать, Скир рубанул в шею, развернувшись корпусом почти на сто восемьдесят градусов. Его спасла только длина рук. Самый кончик оружия оставил под кадыком разбойника быстро набухающую алую полоску. Воспользовавшись минутным замешательством, охранник всадил меч во второго; третий, видя, что остался в меньшинстве, сбежал.

– Там, наверное… – начал Скир, показывая в сторону обоза.

– Скорее туда, – отрывисто крикнул воин.

У крайней телеги сидел Ривк, безуспешно пытаясь перевязать рану. Два тела свидетельствовали о том, что его противниками не поможет даже перевязка.

– Сволочи, – бросил Ривк, пока юноша затягивал узлы бинта, – они мою лошадь застрелили.

Втроём воины поспешили на подмогу остальным. Семеро разбойников, выстроившись полукругом, наседали на Осмоса и двоих солдат, прижатых к телегам. Теперь они оказались зажатыми в клещи. Вскоре, побросав оружие, четверо оставшихся в живых сдались. Осмос устало огляделся:

– Что с конями?

– Убиты.

– И наши. Ничего. До Луррика недалеко. И пешком дойдём. Главное, что груз цел.

* * *

В город они вступили поздно вечером. Здесь они расстались. На прощанье Ривк сказал:

– Ну, если я не ошибся, мы ещё свидимся. В столице ты сможешь найти меня на Главном Распорядительном Дворе.

– Спасибо. Я тебя точно разыщу. Пока, Ривк.

– Бывай. И, возможно, мы встретимся скорее, чем думаем.

Обоз двинулся дальше, в сторону королевского поручительства. Здесь же, на самой окраине дома стояли редко, больше всё деревянные и невысокие. Не в каждом горел свет, но во всех из трубы или из окна – смотря по тому, как топили – шёл дым, наводя на мысли о скором ужине.