Темный аншлаг - [15]

По мнению Бидла, современное общество слишком поражено пороками, моральным разложением, позволявшим детям трущоб умирать от нищеты, а ни в чем не повинным людям – страдать от уличных грабителей. Большинство его коллег по службе, на его взгляд, были еще глупее тех парней, за которыми гонялись. Что это за общество, если его члены больше склонны к воровству, нежели к службе в полиции? Он ненавидел напыщенное краснобайство людей в мундире, бесконечные разглагольствования за кружкой пива, самодовольное панибратство, а подчас и едва завуалированное презрение к штатским.

Беззаветная преданность служебным обязанностям отнюдь не способствует установлению дружеских отношений. Коллеги Бидла сваливали на него все самые неприятные задания. Когда ему в конце концов удалось добиться нового назначения, он был уверен, что теперь-то его оставят в покое. И отнюдь не ошибался: похоже, никто не знал, что представляет собой его новая работа. Впрочем, Бидл полагал, что она должна быть лучше прежней.

Его оповестили, что у нового отдела свой независимый бюджет и подведомствен он только министерству внутренних дел. До него дошли слухи, что создан ряд специальных подразделений по борьбе с терактами, государственной изменой и должностными преступлениями – действиями, влекущими за собой общественные волнения, панику и утрату не поддающегося определению, но жизненно необходимого в военное время качества – морального духа населения. К этому времени уже было создано более полудюжины служб по обеспечению материальных потребностей нации во время войны. Был еще отдел по изучению психологических аспектов пропаганды и дезинформации и другой – по оценке воздействия непрерывных бомбардировок на моральный дух общества.

В отдел аномальных преступлений сотрудников не набирали открыто, а его постоянный штат был весьма немногочислен. Из соображений безопасности никому из штатных сотрудников не разрешалось общаться с представителями других полицейских подразделений. Ходили и иные разговоры: о непрекращающейся вражде между управлением и городской полицией Лондона, о препирательствах с министерством внутренних дел из-за стоимости услуг белых магов, привлекаемых к расследованиям.

Никогда со времен гражданской войны не работала столь эффективно машина распространения слухов. Говорили, что Адольф Гитлер, разрабатывая свои наступательные планы, консультируется с астрологом по имени Карл Оссиц. Продавщицы на севере Англии были убеждены, что немецкие парашютисты-десантники высаживаются в Норвегии в костюмах пасторов, что они вот-вот нагрянут и сюда, дабы забрать цветущих английских девушек и отправить их в рейх – улучшать породу германской нации. Когда в народе начали верить в подобную чепуху, несомненно, требовалось что-то предпринять, но добыть достоверную информацию было трудно. Почту перлюстрировали. Всю значимую информацию вычеркивали. Прогнозы погоды не публиковались. Каждый раз, когда начиналось наступление, газеты раскупали в считаные минуты, и приходилось слушать новости по радио.

На лекции по обеспечению правопорядка Бидл поделился своими мыслями с суперинтендантом Фарли Давенпортом, который предложил ему подать рапорт на работу в отдел. Несколько дней спустя его уведомили, что его рапорт принят. Работать на прежнем месте он больше не мог, поскольку коллеги превратили его жизнь в ад, и, казалось, ему ничего больше не остается, как перейти в отдел аномальных преступлений. От призыва в армию он был освобожден, поскольку в полиции его служебное рвение признали полезным орудием в беспокойные времена – при условии, что он будет подконтролен. И Давенпорт был настроен на жесткий контроль.

Так в один мрачный понедельник в ноябре 1940 года Бидл очутился в кабинетах отдела, хаотично разбросанных над ателье, в узком переулке у станции метро на Боу-стрит. С того момента, как сержант Фортрайт пригласила его войти, он чувствовал себя скованно. Оказалось, что отдел не примыкает ни к полицейскому участку, ни к другому учреждению, где бы реально собирались сотрудники. Не было в нем ни кабинетов для разбора инцидентов, ни комнаты инструктажа, ни камеры предварительного заключения – вообще никаких помещений общего пользования. Он заметил лишь охраняемую комнату конфискованного имущества и что-то вроде импровизированной криминалистической лаборатории. Что было весьма странно, поскольку обычно такие подразделения прятали подальше от посторонних глаз или располагали в более фундаментальных строениях, где могли обеспечить охрану. Подобные помещения были напичканы красными сигнальными звонками, поскольку сквозь них проходила масса вещественных доказательств, включая наличные деньги, драгоценности, оружие и наркотики. А тут отдел помещался рядом с шумным полицейским участком, прямо на многолюдной улице, и он не заметил, чтобы его кто-нибудь охранял.

– Ты раньше ни с чем таким не сталкивался, ведь мы экспериментальный отдел, – объяснила Фортрайт, читая его мысли, – и в данный момент это временное пристанище. Нам не хватает пространства, но, по крайней мере, у нас все же есть крыша над головой. Я тебя отведу в твой кабинет, дорогой, но он заставлен ящиками с чаем.