Темные зеркала. Том 2 - [26]

Раз в день нас одевали и вели гулять в крошечный дворик, окруженный глухим забором. И я знала, что там, где ворота примыкают к забору, есть небольшой зазор, к которому можно приложить ухо и услышать шум города. Этот шум являлся для меня олицетворением свободы. Поэтому весь прогулочный час я торчала возле ворот и слушала-слушала...

И однажды услышала голос с той, другой вольной стороны. Это был детский голос. Я до сих пор не знаю, был ли он мальчик или девочка. И мы начали переговариваться через эту щель, не видя друг друга. Мой интерес к этому был понятен, я желала слышать голос из мира свободных людей, но не могу понять до сих пор, что привлекало в этом моего маленького друга. Наверное, простое любопытство. Но, как бы там не было, изо дня в день, он всегда оказывался на месте и во время. Может быть, жил поблизости. (Хотя сейчас я даже склонна думать, что это был вымышленный друг. Склонна... Но не хочу...)

Потом, когда меня выписали, и я шла с мамой по улице, я искала его или ее. Но, увы, никто из встречных детей не отозвался на мой взгляд. И больше я никогда не появлялась на этой улице, возле этой больницы. Некоторое время помнила о нем. А потом забыла...

6 марта

Мне начинает казаться, что я сама являюсь жертвой эксперимента. Что не я пытаюсь помочь Арчи, и даже не наоборот. Но кто-то третий наблюдает за мной. Профессор Бернард – вот кто это. Поэтому я ношу теперь с собой диктофон и по возможности стараюсь записывать ответы Арчи. Может быть, потом мне это пригодится...

Я вижу в своем пациенте незаурядную интересную личность. Могу признаться, что меня к нему очень тянет. Или это он тянет меня к себе. Не знаю, как точно сформулировать. Но, сейчас он заслонил собой весь мир. И я проживаю время между нашими беседами как во сне. Ах, Роз, не влюбилась ли ты? Не будь дурой, Роз. Ты же его даже не видела...

Перечитала и подумала, как хорошо, что дневники пишутся не для широкого круга. Как хорошо, что, скорее всего, никто не прочитает эти записи. Кому будет после этого нужна скомпрометированная Роз Витан? Я – человек сцены. Ладно, слишком громко сказано "сцены". Но, я на виду, кто с этим не согласится? Ко мне идут за помощью. И вдруг – очарована, порабощена кем-то или чем-то (если только со мной не играют, если только это не мистификация.) Может быть, самым неполноценным из людей... Хотя, хотелось бы думать, что самым великим, самым прекрасным, самым-самым...

Роз, не расслабляйся, держи в себе эту проблему. Если, конечно, не дай бог, не сорвешься... Не сорвешься...

Это была последняя запись в дневнике. Если не считать той, что я обнаружил на обложке. И нигде ни намека на адрес клиники. Я вспомнил про записную книжку и накинулся на нее как коршун. Да, в вопросах шифровки ей позавидовал бы самый крутой шпион. Если это и были номера телефонов... Вместо цифр – незнакомые символы, ключа к которым я не нашел. А даже если бы и нашел, то никогда бы не узнал, чьи эти номера. Вместо имен стояли квадратики, треугольники и еще какие-то фигуры. Если это вообще были имена. Может быть, Роз отмечала в этой книжице свои критические дни? Поэтому я рассудил здраво – дождусь Агату. И начнем пробивать версию Икс-файла. А ведь как было бы просто – съездить в клинику и найти там Роз. Или просто узнать ее городской адрес. С чего я вообще взял, что она пропала? Только из-за того, что она оставила незапертую дверь, подсказал мне внутренний голос. Все же что-то нечисто. Нехорошо у меня на душе... Нехорошо....

Агата вернулась через два дня. И привезла неутешительные новости. Она нашла Икс-файла, точнее обнаружила его след. Но, только не он оказался романтическим героем нашей Роз и причиной ее исчезновения. Дело в том, что Икс-файл уже полгода как находился в тюрьме, отсиживая срок за банальное воровство. Агате даже удалось выяснить его настоящее имя – Янус Йыгымаа. Если бы вы носили такое жуткое имя – вы бы его не скрывали, и не выработалась ли у вас после этого идиосинкразия на имена вообще? Я лично, предпочел бы просто порядковый номер. Красавец специализировался на квартирных кражах, куда проникал сначала под видом друга дома. Можно сказать, что бог миловал Роз, прибрав вовремя Икс-файла.

Выслушав мой отчет о проделанной работе, она одарила меня презрительным взглядом, фыркнула что-то и плюхнула на стол внушительный том – телефонную книгу.

– Звони! – приказала она. – Бестолочь! Звони по всем психбольницам и спрашивай Бернарда, черт тебя подери!

Странно, что я сам об этом не подумал. Идея, конечно, была блестящей, но только никакого Бернарда нигде не оказалось. Никто никогда не слышал о таком профессоре, и мы осознали, что оказались в тупике.

– Позвони ее родителям, – взывала Агата.

– У нее остался только отец – и я не знаю его номера телефона...

– Позвони своим родителям, – не унималась она.

– Они не видели Роз 15 лет. Только я и поддерживал связь.

– Но, должен же быть кто-то... Подруги, любовники... Родственник чертов! Соседи... Ах, да соседи не знают.

– Все бесполезно..., – твердил я. – Или она объявится сама, или...

– Она бы уже объявилась. Сам говорил, у нее был прием назначен. Сам говорил, пиццу кто-то заказал. Сам говорил, дверь была открыта.