Темные властелины на дороге не валяются - [12]
— Мой принц… — хлюпнула носом вымечтанная дочурка.
— «Твои зеленые рукава сведут с ума меня сейчас. Твои зеленые рукава затмили свет твоих же глаз»… — выразительно завел Эдельвейсстаринную орочью балладу.
— Попса! — выплюнула Зина и скривилась.
— Классика! — не согласился свежеобретенный отец и сыграл заковыристый пассаж.
— Вот классика! — Зинаида вскарабкалась на стол, и, сложив руки на груди, устремила горящий взор вдаль: — О, милый! Приди, мое блаженство! Приди моя любовь, мне сердце успокой!
В этот исторический момент где-то в Запределье часы пробили десять. А поскольку эти десять пришлись на предсказанный Конец света (не будем уточнять, который), биограф примы содрогнулся и с опаской посмотрел в окно. Там ничего не изменилось, разве что лениво отряхнулась сидящая на дереве ворона, а вот Зине откровенно не повезло. Поток авторского адреналина вкупе с уникальной методой профессора Шниперсона, когда-то обучавшего девушку вокалу, сделали свое черное дело. Стены таверны срезонировали на четверть тона, войдя в унисон с оркским боевым кличем, и милые пушистики внезапно начали внеплановую трансформацию. Сначала с тихим шелестом опала белоснежная шерсть, являя миру огромные мускулы и грубые зеленые шкуры. Затем из-под широких губ выдвинулись внушительные клыки, а трогательные влажные глаза сделались вдруг вдвое меньше и загорелись маниакальным огнем.
— Джай Махакали![1] — взрычала страшная троица и стала окружать стол с обалдевшей примой.
— Обалдеть… — пролепетала попаданка, а потом от души завизжала и попыталась пнуть тянущуюся к ней лапу с огромными когтями. Орки заорали и закрыли уши, крыша таверны затрещала, покосилась и, сложившись книжкой, рухнула в зал, подняв тучи пыли. Здоровая балка приложила приму по многострадальной голове, и дама, всхлипнув, затихла и стекла под стол. Велика ты, сила певческого искусства…
Получасом спустя онемевшие от горя селяне скорбно смотрели на дымящийся остов таверны, над которым гордо, как АН-225, парила одинокая муха…
Глава 4
— Дармоеды! Олухи! — орал я на несчастных «эльфийских принцев», топая ногами и плюясь ядовитой слюной. Потом содрал с ноги ботфорт и запустил в них для полноты картины. Бабушка Беладонна оценила бы мою верность традициям.
Йожин с Федей переглянулись.
— А мы че… — загундосил гном. — Кто ж знал, куда ее выкинет. Мы тут репетировали, а она на почти крайнем почти севере… Рояль така скотина, нет бы трамваем поехала. Патриаршие, масло, Аннушка…
— Дармоеды, олухи, идиоты, — перечислял я уже чуть тише, загибая стройные пальцы. — Имбецилы, олигофрены, кретины, дебилы…
— Ваше Темнейшество, — робко прервал меня Федор, — а «дебил» как пишется: через «е» или через «и»?
— Розенталя почитай, балбес! — я стукнул свернутой в трубку орочьей газетой по склоненной кудрявой голове и с подозрением спросил. — А кстати? Почему это ты интересуешься?
— Я записываю, — покаянно засопел Федя. — Мы, гномы, завсегда подходим к делу основательно.
— Гномы? — я еще раз треснул его газетой промеж ушей. — Какие гномы? Ты эльфийский принц как его там!
— И-у-э-о-ми-э-ле-ней, — по слогам прочел Федя, послюнив пальцы и пролистав несколько страниц вышеупомянутой книжицы.
— Вот! А что это такое, кстати?
— Ни най, — пара слезинок скатилась на твердый выбритый подбородок моего визави.
— Спокойно, Федор! — я ободряюще хлопнул гнома газетой по плечу, словно возводя его в дворянство. — Сейчас мы с этой гинеко… тьфу, генеалогией разберемся.
И бодрым щелчком призвал золотую тарелку с наливным яблоком. Стоило им появиться в воздухе, скромный и не отсвечивающий Йожин проявил небывалую, воистину эльфийскую прыть. Он подпрыгнул, насадил яблоко на вставшие дыбом волосы, цопнул и сунул в рот.
— Выплюнь! — с тревогой глядя в выпученные глаза друга, завопил Федя. — Чужое брать нехорошо!
И стукнул Йожина по спине. Чего-чего, а силы добродушному гному было не занимать. И.о. второго эльфийского принца пролетел через залу и долбанулся о колонну, снеся ее начисто. Недохомяченное яблоко выпало и покатилось в угол.
Город Сархаш, Приграничье. Правый поворот к четвертой звезде.
— На колени, смертный! — прохрипел Смит, едва не задувая свечку. — И молись!
— О чем? — не понял Рысь.
— Чтобы ОН тебя не услышал!
И сам, согнувшись, несколько раз тюкнулся лбом о каменный пол.
— Да кто он?
— О черном акыне слыхал?
— Ну, э… — менестрель растерянно пожал плечами.
— Так вот, — эльф стал загибать толстые пальцы, уронив добычу. — Черный альпинист… подводит жертву к краю и сбрасывает в пропасть. Черный спелеолог… подводит жертву к краю и сбрасывает в пропасть. Черный архитектор подводит к краю и… сбрасывает в канализационный колодец.
— А черный акын?
— А он поет!
— Кто, кто меня звал?! — сиплый, гулкий голосище заставил Смита подпрыгнуть, а Рыся — бухнуться на колени.
— Ну вот, накликал!
— Кхе-кхе, — послышалось снизу, и менестрелю в первую минуту показалось, что в кладовую вперся упитанный кот. Но свечка Смита спланировала ниже, осветив кряжистого парня с окладистой черной бородой, росточком Скайрысю по колено. Одет незнакомец был в пыльный скафандр без шлема и без сапог. Ноги его украшали трогательные полосатые носочки домашней вязки. Борода была нечесаной, две здоровые вороные с проседью косы свисали с головы за ушами. К спине вместо баллонов на широком ремне крепились набор барабанчиков и лютня с двумя грифами.
Кровопролитная война окончена, иномирные пришельцы ингиры, которых в простонародье также называют Хамелеонами, выселены за пределы Антреи, но люди все так же близки к вымиранию, как и прежде. И ситуация год от года лишь ухудшается. На десять рожденных мальчиков приходится лишь одна девочка, а местные женщины порой вообще отказываются заводить семью и потомство, предпочитая свободные отношения и праздную жизнь в свое удовольствие. Забытый герой войны Рейнар Фрей, чье лицо и тело изуродованы страшным иномирным оружием, ныне курирует все вопросы, связанные с ингирами, и предотвращает попытки повторного вторжения.
Ситуация в Солькоре накалилась до предела. Лаборатория разрушена, Ключ уничтожен, так нужный всем ученый пропал без вести, а в город вот-вот хлынет армия ингиров. Хуже, казалось, уже и быть не может. А тут еще и ранение, из-за которого Рейнар так невовремя свалился в койку. Вот только, времени на отдых и лечение у ингирвайзера нет. Ему предстоит еще многое выяснить, найти друга и наконец-таки понять, почему Хамелеоны так настойчиво лезут в этот мир. Каковы их истинные мотивы, и как сберечь самую главную ценность Антреи? И уж, конечно, он не предполагает, что ему на пару с Роксаной предстоит восстановить равновесие собственного гибнущего мира.
В сборник вошли фантастические произведения Марии Семёновой, Марии Галиной, Павла Молитвина, Елены Хаецкой и других известных авторов.«Чем больше я узнаю людей, тем сильнее люблю собак», — говорили, если верить легендам, все без исключения знаменитости от Платона до Черчилля.А еще говорили и говорят: «Злой, как собака».«Быть может, по образу и подобию Господа были созданы совсем не прямоходящие звери, а те, которые шагают на четырех лапах и машут хвостом?» — писал в одном из своих романов Дин Кунц.А еще положительные герои любят в праведном гневе вскричать: «Собаке — собачья смерть!»Они такие разные, наши четвероногие знакомцы, — чьи-то друзья, чьи-то враги.Они первыми были отправлены в космос и скоро будут сопровождать звездолетчиков, идущих «по пыльным тропинкам далеких планет».Их делали героями своих произведений такие непохожие писатели, как Лев Толстой, Джек Лондон, Рей Брэдбери и Михаил Булгаков.Слушать и читать об их подвигах, проделках и преступлениях — одно удовольствие, вспомните хотя бы бессмертную «Собаку Баскервилей».С собаками не соскучишься, а потому — приятного чтения!
В этом мире падающие звезды остаются жить среди волшебного народа; вредные птички летавки умеют странствовать между звезд, вот только начисто забыли об этом, и потому чаще оказываются в жарком или супе; телепорт угодил в замковый ров, исправно пополняя поголовье лягушек странными особями; инквизиция охотится на остроухих, а те готовы превратиться из тревожной сказки в опасную быль... но в этом мире никогда не оставят в беде и придут на помощь.
«В любой сказке должен быть прекрасный принц и счастливый конец. Принца я обязательно найду, а добрый финал… Без него ведь интереснее, верно?» На обложке: Crow God by Kevin Macio.
На написание рассказа меня вдохновила деятельность военно-патриотического клуба казачьей молодежи "Сечь" из пгт Афипский Краснодарского края. Его воспитанники, благодаря своим наставникам, являются примером для подрастающего поколения. Именно такими детьми гордятся не только родители. Герои рассказа, трое подростков пятнадцати и шестнадцати лет, после обнаружения во время раскопок некоего медальона, охраняемого мистическим зверьком, попадают в вереницу не типичных для себя событий от обучения экстрасенсорным способностям и заканчивая операцией ГРУ.
Сказка для не совсем маленьких. Время действия — начало сказочного нового времени. Маги, драконы, принцессы — все как у людей. Любовь и политика — в ассортименте. А вот политкорректности — кот наплакал. Навеяно "Посохом заката" С. Раткевича. Хотя и к этому фэндому очевидно не относится.
Чарующий мир восточной волшебной сказки – он населён ужасными джиннами, злыми колдунами, могущественными магами, дервишами, мудрецами, прелестными пери (феями), безжалостными разбойниками; также есть и прекрасная принцесса, красивый принц, влюблённый в неё… Поразительные приключения в жарких песках пустыни, в необыкновенном дворце, в воздухе, в благодатном оазисе, в заколдованном городе Палгиате…
Любовь бывает разная – счастливая, злосчастная. Можно облететь хоть полсвета, чтоб отыскать её на планетах… Любовь – как солнечный удар, как ядерный взрыв! С одного взгляда и навсегда, на всю оставшуюся жизнь!..
Часть I. Брат, похоже, сошел с ума. Связавшись с мошенниками, спустил все, что оставил отец. Так Кирилл оказался в деревне. Но именно там, пройдя через испытания, он открывает дорогу в новый мир. Часть II. Что это – эксперимент? Почему их собрали и бросили здесь? Они ж такие разные! Как ужиться друг с другом, как понять, что эти зелененькие лепечут или рычат тупорылые звероящеры?