Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса - [123]

В момент смерти Людовик Благочестивый находился в состоянии вражды со своим сыном Людовиком Баварским и внуком Пипином Младшим из Аквитании. Согласно последнему разделу, его владения были поделены между первенцем Лотарем и младшим любимцем — Карлом. Представлялось вполне естественным, что после смерти старого императора с новой силой вспыхнет война за корону, в которой франки Нейстрии и Австразии, а также лангобарды выступят против жителей восточной Германии и Аквитании.

Но получилось не так. Движущей силой будущих событий стала не последняя воля Людовика Благочестивого, а настроения его трех сыновей, а также нежелание обитателей территорий, входящих в их наследство, жить согласно совершенно неестественному разделению, последнему из многих, сделанных Людовиком.

Первый вопрос заключался в следующем: будет ли империя в той форме, в какой ее создал Карл Великий и поддерживал Людовик в ранние годы, продолжать существовать. Относительно императорского титула сомнений не было. Лотарь был коронован соправителем императора еще много лет назад и перед смертью отца вернул его милость. Он был признанным наследником императорского трона. Однако хватит ли ему сил, чтобы выдержать ношу, оказавшуюся неподъемной для его отца, сможет ли он сочетать силу и мирную политику, держать в подчинении разные народы, не вызывая их недовольства и желания восстать? Лотарь был смел, энергичен, нещепетилен, не испытывал нездоровых угрызений совести и неуместной мягкости, оказавшихся роковыми для его отца. Однако он был склонен к другим крайностям, не менее опасным для правителя, чем слишком большая мягкость и стремление к страданию. Он был совершенно лишен естественных привязанностей, что показало его поведение при Люгенфельде и в монастыре Святого Медарда. Ему не просто не хватало нежности к родным и близким. Он даже не мог изобразить приемлемое уважение к брату, отцу или племяннику. Даже в те грубые времена его плохое отношение к родителям шокировало его же собственных подданных и свиту. Что касается чувств, с уверенностью можно говорить только о его непомерном честолюбии и гордыне. Он был захвачен идеей величия императора, хотя своими руками сделал все возможное, чтобы понизить это величие в глазах всех народов, живущих в империи, намеренно жестоким и оскорбительным отношением к отцу. Кто, как не он, показал франкам, что император может быть брошен в тюрьму, ему можно читать мораль, диктовать условия, ругать и даже свергать. Лотарь ошибочно полагал, что его собственное императорское достоинство не пострадает от такого прецедента. Как только было объявлено о его восхождении на трон, стало очевидно, что теперь империей будет править непоколебимый и суровый правитель.

Тем не менее положение Лотаря в 840 году не было лишено определенных преимуществ. Его главные враги, Людовик и Пипин, были загнаны в дальние уголки империи.

Его поддерживали лангобарды итальянского королевства и австразийцы, древний правящий народ, чья преданность империи была доказана их верностью императору Людовику Благочестивому во всех ситуациях. Правда, Лотарь лишился силы из-за странной комбинации спорных претензий и запоздалых действий. С самого начала он стал демонстрировать наплевательское отношение к последним желаниям его умирающего отца. Он не делал тайны из своего намерения лишить младшего брата Карла нейстрийских владений, переданных ему, хотя этот ребенок был оставлен под его защитой. Но вслед за угрозами в адрес молодого короля не последовало никаких действий против него. Вместо этого Лотарь отправился в Германию, чтобы завершить кампанию против его брата Людовика Баварского, которую старый император не смог завершить. Прибыв в Баварию, он не нанес удар по врагу, а заключил с ним шестимесячное перемирие и вернулся в Нейстрию. Там он сделал слабую попытку подавить Карла, но сразу вернулся в Ахен, где провел зиму в роскошных пиршествах, пока его братья восстанавливали силы и собирали армии. Людовик и Карл решили объединить силы против общего врага.

Весной 841 года король Нейстрии и король Германии направились к Рейну, где должны были объединить свои армии. Император был напуган их совместной мощью и решил увеличить собственные силы, прибавив к ним армию его единственного возможного союзника. Он спешно обещал признать юного Пипина королем Аквитании, если он поведет своих людей на юг ему на помощь. Пипин принял предложение и привел армию через Бургундию, чтобы присоединиться к дяде. Тем временем Карл и Людовик успешно объединили свои войска в Шалон-сюр-Сон. В результате получилась такая грозная сила, что Лотарь побоялся вступать с ней в бой. С помощью переговоров он несколько недель оттягивал время, пока не услышал, что появился его племянник со всеми силами Аквитании. Только тогда он прервал переговоры, заявив, что договориться не удастся, надо сражаться. Армии встретились в долине Йонны, и последовала решающая и катастрофическая битва при Фонте — не. Это было величайшее сражение, которое видела Европа после того, как Карл Мартелл разбил сарацин при Пуатье. Все народы империи выступили друг против друга. На холме у Бретиньоля Лотарь с армией австразийцев шел на баварцев и саксов короля Людовика Баварского. На равнине у Лефей нейстрийцы Карла выстроились против аквитанцев юного Пипина. После ожесточенного сражения нейстрийцы уступили натиску своих соотечественников с юга, но на другом фланге германцы Людовика одержали верх над австразийцами императора. Лотарь начал отступать, неся огромные потери. Весь цвет знати с земель между Маасом и Рейном пал в том бою. От этого удара Австразия так никогда и не оправилась. Ее древнее превосходство над другими частями империи, завоеванное шестью поколениями ранее при Тестри и Амблеве, кануло навсегда. Мечты тевтонов востока навсегда уничтожили ее репутацию непобедимой. Баланс сил сместился на восток. Сражение имело место 25 июня 841 года. Эту бойню люди запомнили надолго. Все несчастья, через которые империи пришлось пройти за следующие сорок лет, часто приписывали результату той роковой битвы. В тот день, писал хронист Регино, сила франков была уничтожена, а слава об их доблести исчезла, и в будущем они не смогли не только расширить границы своего королевства, но и защитить те, что были.