Сначала он вошел едва ли наполовину. Но руки Насмешника, который прижался своей щекой к ее, сжимали поясницу Кейт, надавливали, насаживали ее.
По сравнению с телом Насмешника, Кейт была несколько миниатюрной и она издала рыдающий стон боли.
До этой ночи у Кейт был всего один партнер.
Другая рука в перчатке легла на ее спину.
Кейт положила свои ладони на его плечи, сжимая черную ткань его костюма, испещренного мелкими застежками.
Насмешник, чье бело лицо стало еще более гротескным, искаженное от темного желания, резко насадил ее на себя.
Затем мощно опустил и поднял ее.
И снова.
Насмешник прорывался сквозь сопротивление ее тела, вгоняя себя внутрь.
Удар, удар, удар.
Он сжимал ее в руках и насаживал на себя. Его зубы были сжаты, а рот оскален.
Кейт казалась безвольной бледной куклой.
Волосы рассыпались по ее плечам и закрывали лицо, голова и руки дергались от каждого удара. Одной рукой он обхватил ее затылок, второй — спину, его пальцы, затянутые в перчатки, скользили по влажной коже.
Удар, удар.
…Его глаза. Кейт видела его глаза. И он видел ее. Это были как вспышки между мраком.
Удар. Удар.
Голова Кейт откинулась назад. Насмешник опустил ее вниз, на себя, в последний раз.
Тепло. Внутри Кейт стало тепло.
Кейт закрыла глаза.
