Темные тропы - [59]

– Разумно, – кивнул я, – их же предки делали так же. Топили уродов, ели жен и детей, бросали стариков. Их так научили родители. Мать и отец. Что пережили конец света и потоп.

– И что? – опять вскинулся Пашка.

– Ничего, – пожал плечами я. – Просто я понял, почему у Мира нет будущего. Откуда взялась эта Смута. Вот отсюда.

Опять пять пар глаз впилась в меня.

– Поясни! – хриплым голосом прокаркала Лилия.

Я помолчал, вздохнул.

– Попробую… – Вновь вздохнул я. – Вот смотри, Пашка. На первый взгляд – ты прав. Немощный старик бесполезен. Кормить его – неразумно. А если это твой отец?

Пашка дёрнулся.

– Он ушёл в Пустошь, – глухо ответил парень.

– И ты уйдёшь. Если доживёшь. А если забудешь вовремя уйти… Или посчитаешь, что ты ещё нужен детям… Что твой опыт поможет им уберечься от ошибок, ты захочешь их научить, помочь с высоты твоих лет… Но они укажут тебе на Пустошь. Им самим хлеба мало.

– Если я им буду больше не нужен… – совсем упавшим голосом промямлил парень.

– А ты много слушал советов отца? – усмехнулся я.

Пашка аж надулся весь. Потом сдулся. И отвернулся.

– Все так делают, – буркнул он.

– Все, говоришь? – вздохнул я. – Если бы это было действительно так – вскрылся бы штыком, уже давно.

Пашка посмотрел на меня удивлённо, но, повернув только голову, только одним глазом.

Я указал пальцем на Малыша, жёстким голосом сказал:

– Дармоед! Не ходит, и неизвестно – пойдёт ли! А недавно вообще был как цветок в горшке. Что с ним разумно сделать?

– Что ты мелешь, чучело? – возмутилась Лилия, закрывая уши Малышу своими ладонями.

– Я не с тобой сейчас говорю, женщина! Тебя мы съедим… последней. Не волнуйся, от волнений мясо делается горьким! Ну, муж! Отвечай!

– Хозяйка добрая, – буркнул Пашка, отворачиваясь. – И стариков в детинце прикармливает.

– И тратить столько золота на убогого мальчика – тоже неразумно. За это золото можно полк воинов народить и поднять! Так? – продолжаю я.

– Так! – закричал Пашка, вскакивая на ноги и бросая поводья на круп коней, развернувшись ко мне и встав вызывающе. – Так! Сколько уже сложилось из-за этой блажи господской?

– Поняла? – ткнул рукой я в Лилию и добавил, ещё громче: – Поняла? Надо было удавить его подолом и идти рожать полк новых воинов! Как же ты так? Ай-яй-яй! Нехорошо! Неразумно-то как! И что, что это сын самого Старого Мамонта? И что, что он станет Великим Паладином? С его Даром! И что, что он встанет, как отец его, на пути Тьмы в защиту Мира? Разумнее настрогать ещё один бесполезный полк!

Пашка плюхнулся на сиденье, да так неудачно, что чуть не свалился под колёса. Глаза – в пол-лица. Морда – то белее соли, то краснее волос Пламени.

– А я? Пашка, а я? Я же урод! Меня надо было тоже удавить ещё в колыбели! И Суслика спасать не надо было. Всё одно же помер. Возиться с ним было неразумно! А ты, Пад? Когда тебе отрубят ногу или руку, тебя спасать или – добить? А, Пад? Что? Иначе выглядит твоя «разумность», если перейти к конкретным людям, а? Так что, Пашка, не знаю, как все, что так делают, но вот у этой конкретной семьи есть будущее. И за это будущее я буду сражаться! А вот насчёт остальных – не знаю. Не знаю…

Пашка сел, отвернувшись, ссутулившись, подобрал вожжи, тронул коней. Три женские глотки ревели в три ручья. И Малыш – за компанию.

– Ты жесток, Ёжик! – всхлипывала Лилия. – Я не думала, что ты настолько жесток!

– Мир жесток, девочка моя! – рявкнул я, велев Харлею скакать. – Что я – против Мира?

– Мы – люди! – кричала она мне вслед. – Мы должны оставаться людьми!

– Помните об этом, – крикнул я в ответ, – когда принимаете «разумные» решения!

Глава 9

Но на этом всё не закончилось. Меня догнал Намин Колотёс, тем нарушив моё уединение. Харлей шёл шагом. Дорогу я отсюда видел, моих подопечных тоже.

– Я хотел побыть один, – пробурчал я, – поговорить сам с собой.

– Прошу прощения, мой ал, что побеспокоил. – Склонил голову Намин, но продолжил ехать рядом. Дерзкий парень. Уважаю таких.

– Ну? – буркнул я.

– Слова ваши были жестоки, владыка, ваша супруга права. Простите её, но она – женщина и не знает, что кому-то приходится быть жестокими, чтобы кто-то мог быть беззаботным.

– Ближе к делу, – нетерпеливо перебил я Колотёса.

– Вы поразили нас всех мудростью вашей. Помогите нам! Вы правы – мы крайне опрометчиво поступили, оставив наших стариков на растерзание этим мразям, что взяли власть в наших землях. И нам недостаёт мудрости. Мы – как дети малые – совсем заблудились в этом Мире. Помогите, о Великий!

– Не великий я, – буркнул я в ответ. – И чем я помогу вам?

– Что нам делать? – в отчаянии воскликнул Намин. – Мои люди и так теряли последние крохи решимости, а слова ваши вообще повергли всех в отчаяние! Да, мы чужими руками, но – убили своих стариков! И мы своими руками убили детей малых, думая, что поступаем во благо, избавляя их от тягот Исхода. И вот – отчаяние! Все жертвы – напрасны! Что нам делать?

– Откуда я знаю? – удивился я.

– Но вы же – самый великий мудрец из тех, кого мы встречали! – умоляющим голосом говорит Намин.

– Да чем я помогу вам? Если вы и сами не знаете, чего хотите? – возмутился я.

– Нам казалось, что мы знаем. Но оказалось, что хотели мы не того. А что нам хотеть? – спрашивает Намин.