Темные тайны - [12]

Даже после того, что произошло между нами в конце лета.

Я надеюсь, что это что-нибудь значит.

Я качаю головой:

– Не нужно.

– Возьми его, пожалуйста, Грейси. – Харт поднимает пальцем мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза, и у меня не получается избежать его взгляда. – Ради меня.

Господи, как я могу отказаться?

– Это же ее кулон. – Я чувствую, как к глазам у меня подступают слезы, но будь я проклята, если начну плакать. Только не на глазах у глупых туристов, топчущихся вокруг.

– Элора хотела бы, чтобы ты его взяла. То, что у вас было… есть… эта связь… – Теперь Харт ощущает комок в горле. – Вы двое были… – Он замолкает, опуская взгляд на свои ботинки.

– Зажжены от одной спички. – И Харт опять поднимает голову. – Так говорила Лапочка о нас с Элорой. Что мы были двумя огоньками, зажженными от одной спички. – Я напомнила эти слова Элоре, когда дарила ей кольцо и кулон прошлым летом. Наши очень личные волшебные слова.

Мы с Хартом внимательно смотрим друг на друга. Я позволяю ему застегнуть цепочку на моей шее, а он улыбается, прежде чем повернуться и уйти.

– Увидимся, Печенька, – вот все, что он говорит. Но его пальцы, касающиеся моей кожи, и низкий тембр голоса напоминают мне, что я всю жизнь была на грани того, чтобы втрескаться в Харта. Я все больше и больше влюбляюсь.

Я смотрю ему вслед; легкий ветерок ласкает мое лицо; слышится музыкальный смех китайских колокольчиков. Когда я смотрю в сторону маленького домика, в котором с мамой и дядей Виктором живет Ева, то вижу прямо над ее окном самодельные колокольчики, цветные кусочки стекла и металла, нанизанные вручную. Мелькание платиновых волос из-за бледно-голубых занавесок дает мне знать, что Ева подсматривала за мной.

Подсматривала за нами.

И мне становится жаль ее.

Если наша малютка Ева запала на Харта, она явно идет не в том направлении. Харт – самый замкнутый человек, которого я знаю. Он никогда ни с кем не встречался, и как бы усердно я ни пыталась, не могу представить, чтобы он когда-нибудь влюбился в девушку. Если это и произойдет, то это точно будет не застенчивая и нервная Ева.

И определенно не я.

* * *

Я поворачиваюсь и бегу так, словно знаю, куда бежать. Хотя это не так. Я бегу так, словно мне есть, куда бежать. Хотя я знаю, что некуда.

5

Внутри «Мистической Розы» Лапочка показывает двум девушкам, немногим старше меня, коллекцию красно-коричневых сердоликовых камней, которые, предположительно, усиливают чувственность и подхлестывают страсть.

– Вот этот маленький красавчик, – говорит она, выставляя напоказ самый темный камень, – гарантированно не дает огню погаснуть. – Лапочка подмигивает той девушке, что повыше ростом. – Если вы понимаете, о чем я.

Тихонько хихикая и склонив головы друг к другу, девушки осматривают камни и проводят отбор. Они общаются на тайном языке лучших подруг. Легонько подталкивая друг друга локтями и приподнимая брови, они прячут смущенные улыбки. Наблюдать за ними все равно, что сыпать соль на рану.

Я направляюсь в заднюю часть дома, в свою крохотную спальню рядом с кухней и нахожу там Сахарка, старую таксу Лапочки, который спит на моей кровати. Я ложусь рядом с ним и чешу ему пузо. Он не слышит на одно ухо, плешивый и периодически пускает газы. Лапочка говорит, что он напоминает ей третьего мужа Элдона, который умер, но не исчез полностью из ее жизни.

Я обвожу взглядом знакомую комнату – все вещи на тех же местах, где я оставила их в прошлом августе, – но мои глаза постоянно возвращаются к фотографии в рамке, что стоит на прикроватной тумбочке. На ней – мы с Элорой на вечеринке по случаю нашего десятого дня рождения держимся за руки, обе загорелые и счастливые, наклоняемся над украшенным розовой глазурью тортом. Глаза крепко зажмурены: мы готовимся задуть свечи. На фото изображен тот самый момент, когда мы загадываем желание.

До нашего дня рождения всего несколько недель, и уже сама мысль, что мне исполнится семнадцать, давит тяжелым грузом. Я закрываю глаза и нащупываю маленькую голубую жемчужину, висящую у меня на шее, а затем изо всех сил стараюсь вызвать в голове видения. Одну из тех ужасающих вспышек. Быть может, я смогу найти какую-то путеводную ниточку…

Но ничего такого не происходит. По крайней мере, поначалу.

А вскоре возникает образ, всего на мгновение.

Элора бежит…

Я бегу сломя голову.

Дождь.

Воющий ветер.

Лунный свет на темных волосах.

Внутри меня все сжимается, и я чувствую тошноту. Наверное, меня сейчас вырвет. Я втягиваю воздух, открываю глаза и вижу, что Лапочка стоит в дверях и смотрит на меня, потом подходит, садится на край кровати и гладит меня по голове.

– Не каждый сразу рождается со своим даром, – произносит она. – Некоторым людям приходится развивать его постепенно.

– Это был просто сон, – лгу я. – Я на минутку заснула. Только и всего.

Лапочка продолжает:

– Твоя мать долго пыталась принять себя… свои способности… но ее жизнь оборвалась. А она была намного старше тебя.

Моя мать покончила с собой. Но Лапочка никогда не произносит этих слов. Мне было восемь лет, когда она это сделала, я помню, как просила Лапочку поговорить с маминым духом от моего имени, выяснить, почему она это совершила. Но Лапочка утверждает, что мертвые разборчивы в общении, им положено самим выбирать, с кем контактировать, если они вообще пожелают это сделать. И моя мать никогда не устанавливала контакт с Лапочкой с той стороны.