Темные сети - [60]

— Прошу прощения, — искренне промолвил собеседник.

— Что?! «Прошу прощения»? Бросьте это ваше жеманство! Убийство моего друга — ваших рук дело.

— Без сомнения. Но это крайняя мера. Я был вынужден отдать подобное распоряжение, и, в данном случае, собой не горжусь. Вы достойный человек, Виктор Демьянович. Достойные люди часто несут потери.

— Откуда террористы знали, где закладывать бомбу?

— Ну, вы уж и сами должны были догадаться. Вы же частенько ходили в этот бар.

— И «Аль-Джаббар» действительно имеет к этому отношение?

— Лишь косвенное. На этот раз мы сами все сделали, а им заплатили, так сказать, за бренд.

— А вы понимаете, что если бы не взрыв, то, возможно, я никогда бы здесь и не оказался? Вы сами же подтолкнули меня к расследованию.

— Интересная мысль, — искренне удивился голос из динамиков. — Это вполне возможно. Я не говорил вам, но мне хотелось с вами встретиться. Видимо, сам того не сознавая, я делал все для этой встречи.

— И вы не боитесь последствий?

— Я уже давно понял, что все относительно. Представьте себе мир без искусства, без книг, без музыки, театра, кино. Представьте, что они никуда не исчезали по мановению руки, а просто их не было изначально. Их не придумали. Где бы мы с вами сейчас были? В каких законах существовали бы? А теперь представьте, что все это внезапно появилось бы в том, другом, неокультуренном мире? Я думаю, что за книги бы сжигали на кострах. Хотя, постойте-ка… По-моему, в истории было нечто подобное. То, что происходит с нами, — это лишь вариативность восприятия и ничего больше. Сегодня убийства запрещены, а завтра их легализуют как единственно возможный способ контроля популяции.

— Бросьте этот ваш нигилизм! — твердо приказал Миронов. — Удобная теория — под нее можно подогнать что угодно. Я человек. И мне противна мысль об убийстве. Вы шиты теми же нитками, что и я, только пытаетесь казаться особенным, потому что другого не остается. Пытаясь придать себе важности, вы раболепствуете, мистер Н … Нигредо.

— Послушайте, дорогой мой. Если бы у меня была совесть или мне были бы важны общечеловеческие моральные ценности, я бы этим не занимался. Так что не ищите во мне что-то человеческое. Как там говорится, ничего личного, только бизнес. — И он рассмеялся заливистым смехом довольного человека, если это слово подходило к описанию подобного существа.

— И почему тебя еще никто не посадил? — буркнул Виктор Демьянович. — Столько хороших следаков, они что, все куплены? Как насчет СМИ? Ты весь город купил?

— Ох, — томно и наигранно вздохнул собеседник, — мечта! Но нет! Поймите, господин следователь, мой век, как и любого человека, недолог. Тем, кто с нами, мы помогаем, чем можем: где-то приберем лишний мусор, где-то слегка подчистим, кому-то угодим — подарим новую игрушку, кто сам ходит под нами. У всех своя цена. СМИ, как правило, говорят только то, что им пишут на бумажке — им проще всего, — хотя и здесь не все так просто. Ну а те, кто постоянно ищут… Такие, как вы, неподкупные, серьезные, раздражающие, они редко доходят до конца, редко докапываются. Мы подкидываем им немного прикорма: то серийника, то подозреваемого или, что лучше, его труп, и они успокаиваются. Но вы… Вы другое дело…

— Как это? Разве меня нельзя купить? — съязвил МВД.

— Боюсь, наличных не хватит. — Собеседник рассмеялся и, чуть погодя, продолжил: — Дело не в деньгах… Вас ведет сама суть…

— Что, глубоко копнул?

— Скорее, это мы слажали. Но нам всегда хватало совсем немного затрат, правды и отвлекающего маневра, чтобы заставить граждан верить в незыблемость и торжество морали. А тут появились вы… И очень неплохо постарались! Должен сказать, что вы нас сильно напугали тщательностью своего расследования. Но, скажу откровенно, ближе к концу я немного поддался. Мне хотелось встретиться с вами. Посмотреть вам в глаза и понять, где же ваша темная сторона? Боль? Месть? Правда? От чего вы приходите в бешенство? Знаете, я давно приметил, что люди, как продукты, им свойственно портиться. Но вы… Вы не такой, как все эти ваши хорошие следаки! Я наблюдал за вами! Вас как будто бы ведет невидимая рука! Вы все время делаете опасные, порой пустые и бессмысленные шаги, которые противоречат трезвому рассудку, но всегда оказываетесь в нужное время и в нужном месте. Где ваша червоточина? Что вами движет? Где эти низменные инстинкты? Из чего вы, черт подери, сделаны, господин следователь?

— Хах, — криво усмехнулся Миронов. — Нелюдь поет мне дифирамбы… Давайте к делу! Раз уж я здесь, может, поведаете, чем вы тут занимаетесь, что ждет меня, и покажете свое лицо?

— Это не дифирамбы, — спокойно произнес голос, — скорее, какое-то недопонимание. Мне начинает казаться, что мы с вами похожи. Мы как будто живем для какой-то высшей цели, в отличие от убийственного большинства. Вам недостаточно просто получить ответ, вам нужна сама суть. Как и мне! У нас здесь фабрика уродов, завод по производству высококлассных убийц. Знаете, сколько в нашей стране на данный момент действующих маньяков? Больше двух тысяч, — не дожидаясь ответа, произнес он. — Две тысячи потенциальных рабов, которые готовы выполнить любой твой каприз, лишь бы ты дал им дозу убийства и насилия. Однако нынче этот народ обмельчал, всюду камеры, слежка, телефоны, сообщения, везде соглядатаи — убийцы боятся быть пойманными. И я один из первых, кто смог подчинить себе лишь малую толику этой массы безумцев, коим, к слову, являюсь и сам, и дал им шанс, шанс почувствовать себя нормальными, шанс быть нужными. Мы направляем их желания на удовлетворение чьих-то потребностей. И волки сыты, и овцы целы… Психопатия не как диагноз, а как призвание и великий дар…