Темные отражения. Темное наследие - [2]

Я ничего не сделала.

– Сузуми?

Я знала Романа всего ничего. Но все это время он всегда оставался спокойным и выдержанным, и ровный тон его голоса лишь несколько раз окрашивался гневом, беспокойством, предостережением. Но сейчас в нем звучало то, чего я не слышала раньше. В первый раз он произнес мое имя со страхом.

– Ты должна это увидеть! – крикнул он. – Прямо сейчас.

Я сбросила с себя испорченную блузку, швырнув ее в мусорную корзину, и в последний раз вытерла лицо влажным полотенцем, отправив его потом туда же.

Майка выглядела получше – без пятен грязи и дыр, но совсем не защищала от потока влажного холодного воздуха, который шел из встроенного прямо в окно кондиционера в нашем мотеле. На сломанных каблуках я заковыляла в комнату, зная, что юбка, уже разорванная сзади по шву, с каждым шагом расходится все сильнее. Времени, чтобы выкинуть эту одежду и найти что-то более подходящее для путешествия, у нас не было. Хотя сейчас я выглядела именно так, как и чувствовала себя – разбитой и разрушенной. Может, так и было правильно.

– Что это? – прохрипела я.

Роман застыл прямо перед телевизором, склонив голову так, что темные волосы упали на лоб. Брови нахмурены, сжатый кулак прижат ко рту. Он всегда застывал в этой позе, когда что-то задумывал. И эта картина подействовала на меня успокаивающе – хотя бы что-то стабильное в этом хаосе.

Парень не ответил. Сидевшая на кровати Приянка тоже промолчала, но ее глаза были прикованы к картинке на экране. Пытаясь остановить кровь, текущую из пореза над левым глазом, она прижимала к ране скомканную наволочку. Рукава ее желтого шелкового платья были изорваны, и от него пахло пóтом, кровью и, кажется, бензином. Татуировка в виде звезды на запястье смотрелась темным пятном на ее смуглой коже. Приянка не отрывала глаз от мерцающего экрана, пытаясь другой рукой перезарядить пистолет.

– Просто… смотри, – выдавил Роман, кивнув в сторону телевизора, включенного на новостном канале.

– Сейчас следователи прочесывают место, где произошел инцидент, но «пси», ответственный за гибель семерых человек, все еще не найден. Его жертвы скоро будут опознаны… – говорила ведущая, белая немолодая женщина – на лице застыло выражение ужаса и тревоги. Ее светло-розовый наряд смотрелся дико и неуместно.

Жертвы

Гудение проводов снова наполнило мои уши. Краем глаза я заметила, как Роман повернул ко мне голову, наблюдая за моей реакцией – взгляд его голубых глаз не изменился даже тогда, когда в такт моему ускоряющемуся пульсу запульсировал экран, то выключаясь, то включаясь снова.

На меня смотрело мое собственное лицо.

Нет… нет. Все не так. Слова, проплывающие внизу экрана, и эта запись, которую повторяли опять и опять – это не было правдой.

Гибель семи человек.

– Мне нужен телефон, – прошептала я.

Я это сделала.

– Ты о чем? – спросила Приянка. – Тот, который ты нашла, сдох…

На церемонии времени не было.

– Тот, который ты взяла в кабинете менеджера и о котором так кстати забыла нам рассказать.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я перебила ее:

– Я чувствую заряженную батарею в кармане твоей куртки.

Мертвы. Все эти люди…

Оглянувшись, Роман проследил, как Приянка швырнула свою изорванную куртку на стол.

Нет. Я могу это контролировать. Это была не я. Это была не я.

Мои пальцы сжались в кулаки. А линии электропередачи рядом с мотелем что-то шипели мне в ответ, шептали, словно соглашаясь.

Я не убивала этих людей. Мне нужно было поговорить с тем, кто мне поверит – кто готов за меня сражаться. Если мне придется силой отбирать у Приянки телефон, я это сделаю.

– Да ладно, – буркнула Приянка, посмотрев на Романа. – Чушь полнейшая. Знаешь ведь, что я могла просто…

– Не могла, – резко ответил тот и, вручая мне старый телефон-раскладушку, заглянул в мои глаза. – Это тот, кому ты готова доверить свою жизнь?

Я ответила уверенным кивком.

Я помнила наизусть всего три номера, и только один абонент, скорее всего, ответил бы уже после первого гудка. У меня так сильно тряслись руки, что, всматриваясь в крошечный черно-белый дисплей, я смогла ввести знакомые цифры только со второй попытки и нажала ВЫЗОВ.

Роман бросил на Приянку холодный взгляд, а она ответила на него пылающим. Мне пришлось повернуться к ним спиной: они сомневались, и смотреть на это было тяжело. Но сомнения мучили и меня, но я не хотела, чтобы они видели это.

Раздался лишь один гудок, затем трубку подняли, и кто-то, запыхавшись, произнес:

– Здравствуйте, это Чарльз…

И тут слова вырвались на волю.

– Это неправда – то, что говорят. Всe было не так! На видео всe выглядит, будто…

– Сузуми? – перебил меня Толстяк. – Где ты? Ты в порядке?

– Я знала! – Приянка рубанула ладонью воздух. – Ты позвонила одному из своих приятелей в правительстве? Тебе и правда настолько промыли мозги? Твой звонок сейчас отслеживают!

– Я знаю, – огрызнулась я.

Конечно, я рисковала, но Толстяк придумает, что делать. Скажет, с кем мне поговорить. Он всегда знал всe – а теперь еще и всех. Я представляла, как он сидит в своем кабинете в Вашингтоне у огромного окна, с видом на недавно отстроенный заново Капитолий.

Но наверняка там было и другое. Камеры, которые смотрят с потолка и следят за каждым его движением. Следящее устройство в виде часов, которое он носил. Охранники за дверью.