Темные отражения - [19]

Часы на приборной панели показывали 4:30 утра. Я спала всего пару часов, но чувствовала себя бодрее, чем за весь предыдущий день. За всю неделю. За всю жизнь.

Кейт подождала, пока «Роллинги» допоют песню, затем выключила радио.

– Крутят без перерыва старые песни. Сначала я подумала, что это шутка или заказ Вашингтона, но похоже, это все, чего хотят люди в последнее время.

Бегби скосила на меня глаза.

– Не представляю почему.

– Доктор… Кейт, – начала я. Теперь и в моем голосе зазвенели стальные нотки. – Где мы? Что происходит?

Прежде чем она успела ответить, с заднего сиденья донесся приглушенный кашель. Я обернулась, не обращая внимания на резкую боль в шее и груди. Свернувшись калачиком, позади лежал мальчик моего возраста, возможно, на год помладше. Тот самый. Макс-Мэтью-Или-как-там-еще из лазарета, и выглядел он куда лучше, чем я, – потому что спал.

– Мы только что покинули Харви, Западная Вирджиния, – сказала Кейт. – Друзья помогли нам поменять машины и вытащить Мартина из медицинского чемодана. Пришлось его туда запихнуть.

– Подожди…

– О, не беспокойся, – затараторила Кейт. – Мы позаботились о том, чтобы воздух внутри нормально циркулировал.

Неужели других проблем не возникло?

– И они позволили тебе взять ящик в машину? – удивилась я. – Даже не проверив?

Бегби ответила мне озадаченным взглядом.

– Доктора в Термонде переносят в таких чемоданах медицинские отходы. После того как урезали бюджет, мы занимаемся этим сами. Сегодня была наша с Сарой очередь.

– Сара? – вклинилась я. – Доктор Роджерс?

Прежде чем кивнуть, Бегби на секунду задумалась.

– Но зачем было ее связывать – зачем ей или тебе помогать нам?

Кейт ответила вопросом на вопрос:

– Ты когда-нибудь слышала о Детской лиге?

– Кое-что обрывочно, – ответила я. Только шепотки. Если слухи верны, это антиправительственная организация. Кое-кто из прибывших в последних рядах говорил, будто члены Детской лиги пытались устранить руководство лагеря. Они умели надежно прятать детей. Но мне всегда казалось, что это байки. Слишком уж хорошо, чтобы быть правдой.

– Мы, – сказала Кейт, замолчав на мгновение, – принадлежим организации, помогающей детям, которые стали жертвами новых законов. Слышала когда-нибудь о Джоне Албане? Когда-то он был советником Грея.

– Он основал Детскую лигу?

Доктор кивнула.

– После того как у него умерла дочь и Джон понял, что происходит с выжившими, Албан уехал из Колумбии и попытался разоблачить тесты, которые проводят над детьми в лагерях. Ни «Нью-Йорк тайме», ни «Пост», как вы их называете, никто из них не согласился опубликовать статью. Дела шли настолько плохо, что Грей прижал их к ногтю по причинам «национальной безопасности», а маленькие газетенки и вовсе позакрывались. Якобы из-за экономии.

– Значит… – Я попыталась осмыслить услышанное, все еще не в силах до конца поверить в происходящее. – Значит, он создал Детскую лигу, чтобы помочь нам?

Лицо Кейт осветила улыбка.

– Да, так оно и есть.

Тогда почему ты помогла только мне?

Вопрос засел у меня в голове, точно уродливый сорняк, который не так-то просто вырвать. Я потерла лицо рукой, пытаясь унять грохот крови в ушах, но это оказалось невозможно. Внутри нарастало чувство странного подъема, как будто что-то тяжелое пыталось вырваться из моей грудной клетки. Может, это был крик.

– А как же остальные? – я не узнала собственный голос.

– Остальные? Ты имеешь в виду других детей? – Глаза Кейт не отрываясь смотрели на расстилающуюся впереди дорогу. – Они могут подождать. Их ситуация не настолько катастрофична. Когда придет время, я уверена, мы придем и за ними, но сейчас тебе не стоит об этом беспокоиться. Дети будут жить.

Я среагировала скорее на тон, чем на слова Кейт. Ее «дети будут жить» прозвучало настолько пренебрежительно, словно Бегби отмахнулась. Не беспокойся. Не беспокойся, что над ними издеваются, не беспокойся о наказаниях, не беспокойся, что они живут под дулом ружей. Боже, меня сейчас стошнит.

Я бросила их там, всех до единого. Я бросила Сэм, хотя обещала, что мы всегда будем вместе. Она меня защищала, а я просто оставила ее там…

– О нет, Руби. Прости, я не думала, что это так прозвучит, – забормотала она, переводя взгляд с меня на дорогу и обратно. – Я только хотела сказать… Что не соображала, что говорю. Я пробыла в лагере несколько недель, но так до конца и не прочувствовала, каково это. Не нужно было делать вид, будто я знаю, через что ты прошла.

– Я просто – я бросила их, – ответила я. Мой голос прервался. Чтобы избежать прикосновения Кейт, мне пришлось крепко обхватить себя за локти. – Почему ты взяла только меня? Почему не могла спасти всех остальных? Почему?

– Я уже говорила, – мягко повторила она, – так должно было быть. Тебя собирались убить. Остальные были вне опасности.

– Они всегда в опасности, – ответила я, гадая, выходила ли Бегби хоть раз из лазарета. Как можно было этого не увидеть? Не слышать, не чувствовать, не дышать этим? Воздух в Термонде был настолько пропитан страхом, что от него начинало тошнить.

Мне понадобился всего один день, чтобы понять: ненависть и террор идут рука об руку. СПП ненавидели нас, а мы ненавидели их. И боялись, отчего ненавидели еще больше. СПП оказались в Термонде из-за нас, мы из-за них. Никто не говорил об этом, но все понимали. Без специального Пси-подразделения не было бы лагеря, но построили его из-за таких, как мы.