Темные горизонты - [4]

– Да, лучше не отключать сигнализацию.

– Но тогда я не смогу выглянуть на улицу.

– Датчик движения сработал бы, если бы там кто-то был.

– Да. – Я кладу телефон на прикроватный столик. – Наверное, тебе по душе наши полуночные разговоры. Так романтично!

Стеф не отвечает и не смеется, да и что тут смешного? Я смотрю на красные цифры прикроватных часов.

– Попытайся поспать. Вставать еще рано.

– А ты?

Я не буду говорить ей, будто считаю, что кто-то из нас всегда должен бодрствовать, пока другой спит, что мне вообще не следовало сегодня ложиться спать. Такими словами делу не поможешь.

– Сейчас успокоюсь немного и присоединюсь к тебе.

– Знаешь, иногда я ненавижу этот дом.

– Знаю.

– Слушай, может, ты хотя бы подумаешь насчет поездки? Разве тебе не кажется, что это пойдет нам на пользу?

– Я просто считаю, что это… невозможно. Такой отпуск – роскошь, которую мы не можем себе позволить.

Стеф садится в кровати, подкладывает подушку под спину и вздыхает.

– Я не считаю, что это роскошь. Я считаю, что это нам необходимо. Я уверена, нам это поможет. Особенно тебе.

– Мне?

– Да, тебе. – Теперь она смеется, но это невеселый смех. – Мне кажется, отъезд позволит тебе взглянуть на случившееся со стороны. Позволит обрести покой. Кто знает, может, ты даже будешь счастлив в этой поездке?

Мне не нравится вести разговор, когда я нависаю над Стеф, словно начальник над подчиненным, поэтому я сажусь в изножье кровати и отворачиваюсь, глядя на ее отражение в трюмо.

– Даже если бы мы могли себе это позволить, я не хочу ехать просто потому, что тебе кажется, будто я на пределе. Не хочу, чтобы ты считала меня больным и шла ради меня на невесть какие жертвы, тратила деньги, которых у нас нет, чтобы я почувствовал себя лучше, чтобы у меня не случился нервный срыв. Поверь, никакого нервного срыва не будет. Со мной все в порядке. Я справляюсь.

Стеф не спорит по поводу моего психологического состояния – она не соглашается, но и не оспаривает поставленный мною же диагноз. Она хорошо меня знает.

– Я много думала об этом и уверена, что с Хейден все будет в порядке. Она в последнее время намного лучше спит. Клара говорит, что там можно взять в аренду коляску и все остальное, что в Париже всех малышей возят в колясочках. Только представь, мы могли бы гулять в парке, как настоящая французская семья!

Я знаю, что ничего из этого не выйдет, но вижу в зеркале ее мечтательную улыбку и на этот раз решаю не гасить лучик надежды. Мы все равно никуда не поедем, этот отпуск – всего лишь мечта, мечта, которая дарит Стеф улыбку, поэтому можно просто промолчать.

Глава 2 Стеф

Нужно было устроить скандал, когда Марк сказал, что Клара напросилась к нам на ужин. Он предложил мне отказать ей – он знает, что после ограбления я могу общаться только со своими родителями, – но я решила, что лучше уж перетерпеть ее визит и больше не думать об этом. К тому же пришло время столкнуться с миром реальности. Мои друзья пытались поговорить со мной, но мне до чертиков надоело слушать их дурацкие благоглупости вроде «Ну, по крайней мере, Хейден все это время спала. Ну, по крайней мере, тебя не изнасиловали». Марк просил меня не раздувать из мухи слона, но я, как и всегда, слишком тщательно готовилась к приходу Клары. Отмыла весь дом, как делали невротичные домохозяйки в пятидесятых, накупила в «Вулворте» продуктов, которые нам не по карману… Я всегда так поступала, когда Клара изъявляла желание к нам заглянуть.

Я боюсь Клару. Вот, я это сказала. Она признанный литературовед, она опубликовала не только свои научные работы, но и пару сборников стихов. У нее есть все, чего нет у меня: она уверена в себе, роскошно выглядит, обаятельна и невероятно стройна. Втайне я считаю ее произведения нечитабельной напыщенной галиматьей, но стихи принесли ей несколько национальных и международных наград, а все мои публикации сводятся к парочке бесплатных книжных обзоров на затрапезных литературных сайтах. Как и многие либералы ее поколения, Клара постоянно хвастается своими достижениями в Великой Борьбе и при первой же возможности рассказывает о том, как ее когда-то задержала служба безопасности (хотя в наши дни трудно найти белых людей среднего возраста, которые честно признались бы, что во времена апартеида просто бездействовали, – за исключением разве что моих родителей). И конечно же, у них с Марком была длительная история отношений, начавшаяся задолго до его встречи со мной и заставлявшая меня чувствовать себя посторонней. Я до сих пор не знаю, не пыталась ли она охмурить Марка, когда он расстался с Одеттой. Он отрицает, что у них когда-либо был роман, но я уже не знаю, чему верить.

Я, наверное, несправедлива. Может быть, мне и не нравится Клара, но она не такой уж плохой человек. Она очень помогла нам, когда у Хейден начались колики и мы с Марком выбивались из сил после месяцев сна урывками: Клара забегала к нам в гости раз в неделю и приносила чечевичную кашу с бараниной. Мы никогда не ели ее гостинцы, просто набивали ими морозилку, и, как знать, может, все эти плошки с бараниной до сих пор там.

Этим вечером я с чувством выполненного долга подала на стол цыплят табака, купленных в том же «Вулворте», и запеченную картошку, а на десерт – огромные порции дорогущего шоколадного мусса. Я улыбалась, как гейша, и время от времени выходила перевести дух, говоря, что мне нужно проверить, как там Хейден. Я плыла по течению, подстраивалась под разговор, притворялась, будто слушаю. Говорили в основном Клара и мужчина, которого она привела с собой (странно, я помню этот вечер во всех подробностях, но его имя выскочило у меня из головы). Но когда Клара заговорила об отпуске за границей, ей удалось привлечь мое внимание. Ее брошенное вскользь предложение, мол, нам стоит уехать отсюда ненадолго, запало мне в душу. Обычно Марк соглашается со всем, что говорит Клара, ну, просто чтобы угодить ей, и поэтому, когда он ее осадил, я была рада, но потом… Париж.