Темнота в солнечный день - [53]
Ближе к вечеру парк полностью и безраздельно принадлежал аюканской молодежи. К этому времени летний кинотеатр уже закрывался, шахматисты, шашисты и доминошники, народ в основном пожилой, отправлялся по домам, родители уводили короедов с качелей-каруселей ужинать и спать. Появлялись милицейские наряды, пока что чуточку ленивые, не особенно бдительные – главные события здесь обычно разворачивались совсем уж поздним вечером, когда кончались танцы и начинались родившиеся на них разборки.
Молодежь стекалась в парк со всех направлений, азимутов и румбов. Особенно пьяных не было, но и стопроцентно трезвых как-то не замечалось – ходить на танцы, не приняв дозу для веселья, считалось прямо-таки извращением. Центром притяжения, как легко догадаться, служила танцплощадка. Она была, как все танцплощадки: большая площадка, вымощенная толстыми досками, которые не сумели расшибить каблуками несколько поколений, скамейки по периметру, ограда в два человеческих роста из солидных брусьев, крытая эстрада. Если закрыть глаза, полное впечатление, что на ней старательно мучили дюжину кошек: лабухи настраивали инструменты, хрипатые расстроенные усилители порой разражались пронзительным визгом.
Все шло как обычно: едва раздались первые настоящие аккорды, возвещавшие начало танцев, со всех сторон послышалось громкое «бух-бух-бух!». Это то ли скупые, то ли экономные молодые люди, не утрудившие себя покупкой билетов, сигали через ограду и приземлялись с грохотом. Привычно метались билетерши, кого-то из прыгунов они ловили и выпроваживали за проходную, но большинство, замешавшись в толпе, там и оставалось: очень уж неравны были силы порядка и его нарушителей.
Батуала, Доцент и Сенька, забив на скамейке место для Лорки, стояли рядом. Доцент привычно проверил в правом кармане пиджака Горыныча Второго – ужик пока что сидел смирно и на волю не стремился. Главным змееловом у них был Сенька – он каждое лето ездил к деду с бабкой в Мотовилино, а там ужиков было хоть завались, и он всякий раз привозил полный пакет. Ужики часто использовались для самых разных шуточек, сплошь и рядом не встречавших одобрения окружающих. Особенно тех, кто, открыв почтовый ящик, обнаруживал там змеищу.
Вторым Горыныч звался не зря – его предшественник пал смертью храбрых здесь же дней десять назад. Они тогда пришли поплясать, приняв побольше средней нормы, душа просила веселья и легонького варварства, и Сенька, когда грянули шейк, шарахнул Горыныча в гущу танцующих, на самую середину. Поднялся заполошный девичий визг, последовала легкая сумятица, и Горыныч погиб под каблуками. Никто метателя не засек, и все обошлось.
– Вы бы хоть платье похвалили, – чуть капризно сказала Лорка, как и все вокруг пребывавшая в чуточку приподнятом настроении, еще и из-за распитого за углом «Шипучего».
– Королева красоты, – сказал Сенька.
– Королева бензоколонки, – добавил Доцент.
– Хамы вы все-таки. Я старалась…
– Да ладно, – сказал Батуала. – Это они так. Мы ж все тебя любим и уважаем, ты у нас лапочка…
В писаные красавицы она безусловно не годилась, но была все же недурна; длинные прямые волосы чуть не до пояса, крашенные чуть ли не добела, приятная фигурка, а главное, безотказность почти по высшему классу (высшего класса она и намеревались добиться как раз сегодня). Коротенькое красное платьице, пошитое самолично, ей весьма шло, красиво облегало фигурку, с деталями которой они все трое были давно и прекрасно знакомы, – так уж жизнь повернулась.
– А вон ту я, пожалуй, сниму, – сказал Доцент. – Без чувака, с подружками – значит, в поиске…
– Изменщик, – сказала Лорка без всякого раздражения.
– Я только потанцевать… Кому храню лебединую верность, сама знаешь.
– Все вы храните… – фыркнула Лорка. – Батуала, пошли?
Сенька двинулся куда-то направо – там тоже нетерпеливо топталась стайка девчонок без парней. Доцент направился к намеченной девочке и успел в последний момент опередить какого-то длинного хмыря, покосившегося на него недоброжелательно, многообещающе, можно сказать. Ну, это нашенская игра…
Лабухи (тоже, конечно, уже малость поддавшие) наяривали старательно. Динамики порой дребезжали и похрипывали, но все к этому давно привыкли, не избалованные качественным звуком.
Девочка танцевала хорошо, да и Доцент давно уже никому ног не оттаптывал. Понемногу завязался обычный легкий треп с чуточку рискованными комплиментами и деланым возмущением – старая как мир игра. Продолжения у которой не будет, как вскоре Доцент решил – девочка, как выяснилось, была с Пристани. То есть с противоположного конца города. Симпатичная и на недотрогу не похожа, но провожать ее в такую даль замучаешься…
– Ой! – девчонка (конкретно, если не врет, Тоня) сделала круглые глаза и даже чуточку отодвинулась.
Весной 1945 года, когда до Берлина оставалось уже не так далеко, майор Федор Седых привез в расположение своего батальона девятнадцатилетнюю немку-беженку Линду, поселил ее рядом со своей комнатой и назначил ее своей помощницей. Вопиющий по своей дерзости поступок не остался незамеченным для офицеров СМЕРШа. Однако майор не обращал внимания ни на косые взгляды солдат, ни на строгий приказ Главнокомандующего. Потому что Линда обладала совершенно фантастическими способностями: глядя на человека, она могла точно сказать: будет он жить в ближайшее время или погибнет…
Каких только пасьянсов не раскладывала жизнь перед адмиралом Мазуром. И не последний ли набор карт тасует судьба где-то в Южной Америке? Не на флоте уже, а в ЧВК. Но снова не храбрым - победа, не мудрым - хлеб, не разумным - богатство… Любовь - да, но кому-то еще и девять граммов в придачу.
В бестселлере А. Бушкова «Охота на Пиранью» (более 2 млн читателей) действия разворачиваются в дебрях глухой тайги, где кончаются законы человеческой морали и начинаются экзотические забавы воспаленного воображения некого нового русского, устраивающего для иностранцев тотальную охоту на людей. Однако события складываются так, что в эту паутину попадает не просто случайный турист, а проводивший в тех местах семейный отпуск капитан первого ранга из военно-морского спецназа Кирилл Мазур.
В пышных церемониальных встречах идет парадная жизнь Сварога, поочередно выступавшего в роли аж семи королей и одного великого герцога. Венценосные особы безмятежно съезжаются в резиденцию Виглафского Ковенанта — величественный замок, сейчас самое безопасное место на всем Таларе.Все вульгарные пикантности и пороки — измены, ревность, насилие и обман… — скрыты за ставнями королевских покоев. Где-то там зреет заговор, а в ответ ему — праведная месть!Пусть легкий ветерок лениво колышет многочисленные флаги, гордо реющие над королевскими резиденциями.
Под рокот надвигающегося Шторма, предшествовавшего уходу ларов в небеса и упадку на земле, Сварогу предстоит решить участь коварных веральфов. На волоске от гибели он ищет следы вероломной Дали Шалуатской. Но почему на это раз все кажется настолько простым, будто кто-то забавляется с королем королей детской игрой в догонялки?.. А теперь этот кто-то предлагает бросить кости - и... Выпадает пустышка: многогранный кубик поворачивается к Сварогу идеально чистой, как вечные льды Снежного острова, гранью.
Пока молодая правительница Империи Четырех Миров Яна-Алентевита готовится пойти под венец, лорд Сварог граф Гэйр продолжает биться над загадкой Токеранга и Горрота. Как сорвать «шапку-невидимку» с Горрота и проникнуть в логово токеретов?..Воскресшие покойники, токереты во плоти, секретные истории, извлеченные из тайных архивов, разгадка силы апейрона, обретение наследника. Вся эта повседневная королевская жизнь в светском бризе любви, который стремительно набирает силу и поднимает, поднимает Сварога… над Таларом.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
Откройте для себя другого Бушкова! Александр Бушков – признанный мастер российской литературы. Он умеет говорить о любви так, как о ней говорят только по-настоящему сильные и волевые мужчины. Когда искренность чувств – предельная. Слова признания – пронзительны. А поступки – красивы и благородны. Ольга поначалу не хотела садиться в его машину. Смотрела на симпатичного улыбающегося водителя с подозрением. Жизнь такая пошла, верить никому нельзя. Потом много раз вспоминала это мгновение. Ее судьба сложилась бы совсем иначе, останься она стоять на тротуаре и ждать такси… Невообразимая круговерть событий и эмоций! Его робкие, осторожные прикосновения.