Тёмное солнце - [11]

В комнату тихо вошла уже знакомая Ветрису Киоми, и, поклонившись, встала перед вождём.

Браслеты, тихо брякнув, качнулись на её тонких запястьях и лодыжках, и она мелодично пропела:

— Госпожа ждёт тебя в Мраморном зале. Я провожу тебя, вождь. Телохранители могут следовать до двери в зал.

— Они останутся здесь, Киоми, — Ветрис встал с кресла, расправив складки на белой вышитой безрукавке. — Я обещал, и так будет. Это разговор для двоих.

Предательство

— Вождь степей, владыка зелёной Долины, господин варваров и кочевников, Ветрис, приветствую тебя в Светлой Империи Маракаш, что лежит от Скалистии до Двуречья. Госпожа Соединённых Земель, Медноликая мать матерей, Лаитан просит тебя принять из её рук бокал чистой воды — величайшую ценность и сокровище тайны, которым владеет Империя! — раздался голос госпожи, едва варвар вошёл в зал. Лаитан было интересно, как поведёт себя её гость, но ожидать от него больших успехов в местном этикете она бы не стала.

Тонкие шуршащие одежды белого шелка, в которые Лаитан была завёрнута, как в саван, не стесняли движений, исключительно подчёркивая красоту женщины, чей возраст, по слухам, достигал многих веков.

— Я готова обсудить с тобой твои предложения.

Ветрис, ожидавший чего-то подобного, не показал своих сомнений. К сожалению, они слишком поздно начали поиски союзников, и узнать об Империи много просто не успели. Ритуалы, этикет, придворные традиции и внутренние настроения общества оставались неведомы. Лазутчики и исследователи, замаскированные под купцов и странствующих актёров, приносили массу разрозненных сведений, не желавших складываться в единую картину. Словно Империя была кем-то придумана, когда-то давно, и потом обрела собственную жизнь, сложенную из нескольких. Порой противоречивые, вера, ритуалы и традиции сложились в красивую, яркую, но странную для привыкших к простоте и аскетизму жителей степи картину.

Но отступать было не в его правилах. Вождь подошёл почти вплотную к закутанной до самых бровей в белые шелка Лаитан, держащей в руках небольшой бокал из драгоценного молочного хрусталя. Осторожно взяв чашу, он поклонился госпоже.

— Я сохраню этот дар, сколько возможно, благородная владетельница Лаитан, в память о твоей доброте и красоте. Эта вода так же чиста, как твой разум, а чаша так же прекрасна, как и подавшая её, — слова приходилось подбирать на ходу, имперский, при всей его простоте, все же отличался от диалекта варши или языка степей. Но второй смысл, как мог понять Ветрис, оставался нейтральным. «Хотя бы так». — Я прибыл, предлагая не только себя, народ и богатства Долины. Я принёс с собой то, от чего отказываться не принято. Империя сильна, но всегда найдётся то, что может превзойти эту силу… или многократно её увеличить.

Госпожа продержалась довольно долго для той, кто вообще не привык сдерживаться, а потом её смех эхом прокатился по мраморному залу.

— Просто выпей воду, варвар, — со смехом посоветовала она, ярко-зелёные глаза засветились, зрачки стали вертикальными щёлочками, и она не мигая уставилась на варвара. Ветрис покраснел, волоски на его шее встали дыбом от гнева, но он держался, став похожим на насаженного на палку ящера.

Ветрис, пожав плечами, подавил ярость, и улыбнулся. Отвергнув мысли о колдовстве и прочих способах нанести ему вред, он медленно выпил воду, внимательно смотря в глаза Лаитан. Вертикальные щели зрачков, от которых обычный человек уже обделался бы, или, по крайней мере, испытал бы оторопь, были для него всего лишь признаком расы. И говорили о том, что та, кто стояла сейчас перед ним, была гораздо умнее, древнее и сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Но это даже играло на руку.

«Ей удивительно идёт этот взгляд, — подумал вождь. — Драконы не ушли, они растворились в нас, людях. Как и другие. Древние в том числе. Мы — наследники. Дурные ли, хорошие ли — рассудит история».

— Вода из твоих рук чиста и прохладна, владетельница, — сказал он, не покривив при этом душой. Хрусталь всегда славился свойством сохранять чистоту воды, и охлаждать её даже жарким летом, а молочный хрусталь мог удержать влагу от зацветания и порчи на протяжении недель. — Пусть тайна её мне и не открыта. Что ты хочешь знать?

Лаитан взяла из рук Киоми другой бокал с водой и тоже выпила её. Служанка забрала хрусталь из рук госпожи и её гостя и по хлопку ладоней Лаитан покинула залу, оставив их наедине.

— Если ты действительно так глуп, как про тебя говорят, значит ты пришёл, чтобы шантажом, лестью или силой пытаться завладеть Империей и её госпожой. Если ты так умён, как о тебе молчат, ты знаешь, что я никогда не разделю брачное ложе с тем, с кем не захочу. Ты получишь моё тело, но не меня. Тайны власти и магии уйдут со мной в могилу, когда я стану твоей женой. Когда я разделю с тобой ложе, я стану смертной. Кажется, так про меня говорят в твоих краях? — она улыбнулась, её глаза снова стали обычными. Лаитан знала множество слухов о себе. По слухам, Медноликая была змеёй, отвратительным чудовищем, колдуньей и невообразимым порождением гнусных сил. Частично, это было правдой — её магия, которая передавалась узами крови из поколения в поколение, была воистину великой. Но варвар не боялся её. Видимо, его отчаяние достигло той точки, что он даже стерпел унижение с ритуалом, который Лаитан придумала специально для него. «Он проглотил обиду, но не забыл», — подумала Лаитан.