Темная материя - [6]

– Дэниела, – говорю я, скрипнув зубами.

– Не Дэни? На телефоне она под этим именем значится.

Может, дать газу и на полной скорости руль вправо…

– Редко, – говорю я. – Ей оно не нравится.

– Что в пакете?

– Зачем тебе знать, как я ее называю?

– Что в пакете?

– Мороженое.

– Семейный вечер, да?

– Да.

Смотрю в зеркало – он тычет пальцами в кнопки.

– Что ты пишешь?

Не отвечает.

Выезжаем из гетто и едем через ничейную землю, которая и на Чикаго-то не похожа. Город – просто светлое пятно на далеком горизонте. Дома здесь разваливаются, света в окнах нет. Все брошено. Никаких признаков жизни.

Проезжаем через реку. Впереди озеро Мичиган – его черная гладь смотрится достойным завершением этой урбанистической пустоши.

Впечатление такое, будто здесь заканчивается мир.

Мой мир, возможно, тоже.

– «Поверните вправо и поезжайте на юг по Пуласки-драйв – ноль пять мили до места назначения».

– Ха, у тебя проблемы с хозяйкой, – ухмыляется похититель. – Я сжимаю руль. – С кем это ты сегодня угощался виски, а, Джейсон? Снаружи было не разобрать.

Как же здесь темно, в этом пограничье между Чикаго и Индианой!

Проезжаем мимо развалин железнодорожных депо и заводов.

– Джейсон!

– Его зовут Райан Холдер. Он…

– Вы жили в одной комнате в общежитии.

– Откуда ты знаешь?

– Вы близко общаетесь? Я не вижу его в твоих контактах.

– Не особенно. Как ты…

– Я знаю о тебе почти все. Твоя жизнь – в некотором смысле моя специальность.

– Кто ты?

– «До пункта назначения пятьсот футов».

– Кто ты?

Незнакомец не отвечает, но и я уже не жду ответа – внимание привлекает все более глухой пейзаж.

Полотно плывет в свете фар «Линкольна».

Позади – пусто.

Впереди – пусто.

Слева – озеро, справа – заброшенные здания складов.

– «Вы прибыли к месту назначения».

Я останавливаю навигатор посередине дороги.

– Вход впереди и налево, – говорит похититель.

Лучи фар упираются в высокое, футов двенадцать, ограждение, увенчанное тиарой из ржавой колючей проволоки. Ворота приоткрыты. Соединявшая створки цепь валяется неподалеку, в придорожной траве.

– Давай, толкни их бампером.

Ворота открываются с протяжным скрипом, проникающим даже в почти звуконепроницаемый салон внедорожника. В конусах света видны остатки дороги и покрытие, потрескавшееся и покоробившееся за годы суровых чикагских зим.

Включаю дальние фары.

Свет скользит по парковочной площадке. Фонари валяются на земле, как рассыпанные спички.

Дальше темнеет силуэт какого-то вытянутого строения.

Кирпичный фасад изъеденного временем здания сторожат по флангам громадные цилиндрические цистерны и пара высоченных, в сотню футов, нацеленных в небо дымовых труб.

– Что это за место? – спрашиваю я.

– Паркуйся и выключай.

Я останавливаю, выключаю двигатель.

Мертвая тишина.

– Что за место? – снова спрашиваю я.

– У тебя какие планы на пятницу?

– То есть?

Резкий удар в голову, и я падаю, оглушенный, лицом на руль. В какой-то момент мелькает мысль, что это все.

Но нет, он всего лишь ударил меня рукояткой оружия.

Трогаю голову над виском. Пальцы нащупывают что-то липкое – кровь.

– Завтра, – говорит он. – Что у тебя намечено на завтра?

Завтра. Какое завтра?

– Я… Тест по физике в группе тридцать три – шестнадцать.

– Что еще?

– Всё.

– Раздевайся. Снимай всю одежду.

Я смотрю в зеркало.

Какого черта? Зачем я нужен ему голый?

– Если ты хотел что-то сделать, надо было делать, пока у тебя была машина. Теперь ты мой. Раздевайся. И не заставляй меня повторять, иначе получишь еще. Наешься крови.

Я расстегиваю ремень.

Расстегиваю серую толстовку, вытягиваю руки из рукавов.

Остается последняя надежда. Он в маске, а значит, не хочет, чтобы я видел лицо. Если б планировал убить, его бы это не беспокоило. Он не опасался бы, что я смогу его опознать.

Ведь так?

Расстегиваю рубашку.

– Кроссовки тоже?

– Всё.

Разуваюсь. Стягиваю носки.

Снимаю слаксы и трусы.

Теперь вся моя одежда лежит кучкой на переднем сиденье.

Я чувствую себя совершенно беззащитным.

Нагота неуютна.

Постыдна.

Уж не попытается ли он изнасиловать меня? Не к этому ли все сведется?

Он кладет между сиденьями фонарик.

– Выходи из машины, Джейсон.

Я ловлю себя на том, что ощущаю салон «Линкольна» как своего рода спасательную шлюпку.

Пока я здесь, он меня не убьет.

Не захочет устраивать здесь бойню.

– Джейсон.

Дыхание сбивается, не хватает воздуха, в глазах темнеет.

– Я знаю, что ты думаешь, – говорит похититель. – И мне ничего не стоит разделаться с тобой в машине.

– Чушь, – выдавливаю я, задыхаясь от нехватки кислорода и чувствуя, что теряю сознание. – Ты не захочешь пачкать кровью салон.

Прихожу в себя – он подхватил меня под мышки и стаскивает с сиденья. Бросает на землю. Я сажусь, жду, пока прояснится в голове.

Вблизи озера всегда холоднее, и сегодня – не исключение. Ветер кусает обнаженное тело, уже покрывшееся гусиной кожей.

Тьма здесь такая, что звезд на небе впятеро больше, чем в городе.

Голова гудит. По щеке стекает свежая струйка крови. Но боли не чувствуется – организм закачал в кровь изрядную дозу адреналина.

Незнакомец бросает на землю один фонарик и направляет луч другого на рассыпающееся строение, которое я видел, когда проезжал ворота.

– После тебя.

Я подбираю фонарик. Поднимаюсь. Делаю шаг к зданию, наступая на мокрую газету. Обхожу смятые пивные банки, поблескивающие под лучом осколки стекла. Приближаясь к главному входу, я представляю эту заброшенную парковку в какую-то другую ночь. Начало зимы. Темно. Завесу падающего снега разрывают синие и красные вспышки. На развалинах толпятся детективы. Тут же разыскные собаки. Полицейские осматривают мой труп – голое, разложившееся тело. Патрульная машина перед моим городским домом на Логан-сквер. На часах два ночи, и Дэниела открывает дверь в ночном халате. Меня нет уже несколько недель, и в глубине души она понимает, что я уже не вернусь, и думает, что сжилась с этим страшным фактом, но, видя перед собой молодых полицейских с суровыми лицами, видя снежную пыль на их плечах и фуражках, которые они почтительно держат в руках, она чувствует, как внутри ломается что-то, остававшееся до сих пор целым. Колени слабеют, силы покидают ее, и она опускается на коврик перед дверью. За спиной у нее по скрипучим ступенькам спускается Чарли – у него усталые глаза и растрепанные волосы. «Это насчет папы?» – спрашивает он.