Темная лошадь - [13]

Сэврик скрывал свои опасения относительно юноши, но он видел, что остальные были настроены откровенно подозрительно. Даже сын Сэврика Этлон, стоящий по правую руку вождя, наблюдал за юношей с нескрываемой настороженностью.

В четырех шагах от вождя юноша преклонил колени и поднял в приветствии левую руку:

— Приветствую тебя, лорд Сэврик. Я доставил тебе поклон от моего умершего отца, — произнес он сильным низким голосом.

Сэврик слегка сдвинул брови и наклонился вперед.

— Кто твой отец, юноша? Кто приветствует меня из могилы?

— Датлар, вождь исчезнувшего клана Корин.

— Мы слышали о трагедии, постигшей этот клан. Но кто ты, и как случилось, что ты выжил, если ты действительно сын Датлара?

Габрия почувствовала острую боль. Она ожидала, что вопрос о том, как она осталась в живых, будет задан, но так и не смогла отвечать на него без острого чувства вины. Она опустила голову, чтобы скрыть свое пылавшее от стыда лицо.

— Ты болен? — резко спросил Сэврик.

— Нет, лорд, — ответила Габрия, по-прежнему опустив глаза. — Мои глаза не привыкли к полумраку этого зала. — По крайней мере, это было правдой. После яркого утреннего солнца ей было трудно что-либо рассмотреть в темноте зала. — Моя величайшая вина в том, что я остался в живых. Я — Габрэн, младший сын Датлара. Я заблудился в тумане, когда охотился в горах на орлов.

— Туман? — сардонически прервал ее Этлон.

Ропот изумления и скептицизм наблюдающих за разговором воинов усиливали его недоверие.

Габрия пристально взглянула на Этлона, впервые ясно разглядев его. Он отличался от окружающих его людей, будучи выше ростом, крепко сбитым и светлокожим. Его каштановые волосы были коротко обрезаны, а густые усы смягчали резкие линии рта. В его поведении чувствовались естественная привычка повелевать и несомненная одаренность. Так как он носил пояс вер-тэйна и возглавлял воинов, он мог представлять собой большую угрозу для нее, чем Сэврик. Сэврик был верховным вождем, но как военачальник Этлон возглавлял верод. Если Габрия будет принята, она окажется под его непосредственным началом. При мысли об этом Габрия упала духом, так как он выглядел человеком скорее сильным, чем обаятельным, скорее решительным, чем терпеливым. Он мог стать грозным противником.

Габрию раздражало то, как Этлон смотрел на нее. Его карие глаза подозрительно щурились, обдавая ее ледяным холодом. Рука сжималась на поясе, на волосок от рукояти короткого меча.

— Да, туман! — резко бросила она Этлону, заставляя его снова усомниться в правдивости ее слов. — Вы знаете, в холодные весенние дни у нас не бывает тумана. Но он пришел. Поэтому всадники отправились к стадам, а женщины и дети оставались в шатрах.

«За исключением меня», — с горечью подумала она. Она заблудилась в тумане на пути к дому и никогда не забудет его промозглую сырость.

— Туман был густой и холодный, и когда нас атаковали со всех сторон, сигнала тревоги никто не подал. Они вырезали всех и прочесали лес вокруг, чтобы быть уверенными, что не спасся никто. После этого они собрали в табун лошадей, перебили домашний скот и сожгли шатры. — Габрия повернулась к Сэврику, гневно вскинув голову: — Это было тщательно спланировано, лорд. Это была умышленная резня не с целью грабежа. Я знаю, кто несет за это ответственность. Я хочу отомстить.

— Я вижу. — Сэврик снова сел и стал медленно постукивать пальцами по колену.

Вождь и вправду был так красив, как это помнилось Габрии, среднего роста с темной аккуратно подстриженной бородой и ястребиным взглядом черных сверкающих глаз. Его лицо, опаленное солнцем и резкими ветрами, несло на себе следы многих сражений. На правой руке не хватало мизинца.

Теперь он сидел, изучал Габрию, пытаясь увидеть проявления слабости или какие-либо промашки. Он угадывал в юноше фамильное сходство, но странным образом Габрэн напоминал ему больше свою мать, Самару, чем его друга Датлара. Сэврик был склонен поверить тому, что сказал юноша, каким бы невероятным это ни казалось. Внутреннее чувство подсказывало вождю, что юноша не является предателем, а это чувство никогда его не обманывало. Но прежде чем объявить свое решение о принятии юноши в клан, он решил удовлетворить любопытство воинов.

— На тебе красный плащ твоего клана, Габрэн, и мы принимаем на веру твой рассказ, так как нам мало что известно об этой засаде. Но я не имею очевидных доказательств того, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь.

Габрия ответила гневным взглядом. Конечно, следовало ожидать, что они не сразу поверят в ее рассказ. Слухи о войне множились с прошлой осени, и после уничтожения целого клана любой вождь в степи проявлял бы осторожность.

Она сбросила плащ на пол перед собой. Его яркий цвет притягивал к себе все взгляды, как будто зачаровывая.

— Мой отец, Датлар из клана Корин, женился на Самаре из клана Хулинин двадцать пять лет назад. У них было четыре сына и одна дочь. — Она говорила медленно, как будто наизусть повторяя свой рассказ. — Моя мать была прекрасна и так же белокура, как ты темноволос. Она умела играть на лире и флейте, и у нее была золотая брошь в виде лютика. Она умерла десять лет назад. Мой отец был твоим другом. Он много раз рассказывал мне о тебе. В залог вашей дружбы ты дал ему это.