Тёмная легенда - [52]

— Доверяй мне, Габриэль, я очень осторожна. Я всегда была осторожной, — она выключила компьютер и снова взяла его за руку, ведя в спальню под землей. Ее сердце билось так громко, что она не сомневалась, он слышит его. Они неторопливым шагом прошли через холл, через большой кухонный коридор, ведущий к спальне.

Габриэль прошелся губами по ее виску, на мгновение задержавшись на бившейся там жилке.

— Хочу тебя, Франческа, я не претендую, на что не имею права, но должен сообщить тебе, что хочу, чтобы мы были друзьями. Я буду доволен, всего лишь обняв тебя, — ему хотелось утешения ее рук, ее близости.

Франческа сжала свои пальцы вокруг его. Она была также способна читать его мысли, как он ее. Он был решительно настроен отодвинуть в сторону свои собственные потребности и нужды и в первую очередь позаботиться о ней. Он хотел дать ей столько времени, сколько потребуется, чтобы смириться с его правами на нее. Ее сердце совершило странный крен от такой предупредительности.

— Как тебе удавалось прогуливаться под полуденным солнцем? Самые древние из нас не в состоянии делать подобное, а тебе удалось раскрыть этот секрет.

В его голосе было столько восхищения, что Франческа почувствовала, как ее лицо покраснело.

— Я знала единственный способ избежать узнавания нашими — научиться думать, как человек, ходить и говорить, как человек, все время. Когда мне захотелось выйти на солнце, я уже отказалась от многих наших способностей, это казалось своеобразным возвращением, сокровищем. Занимаясь исследованием, почему наши женщины редко могут выносить более одного ребенка, я пришла к заключению, что это естественный способ контроля численности нашей расы. Тогда же я обратила внимание на то, почему мы теряем так много детей в первый год их жизни. И выяснила, что наши дети во многом похожи на человеческих детей — они не пьют кровь, их зубы не развиты, и они не могут уходить под землю, менять форму или делать прочие вещи, на которые способны мы, взрослые. Их родители, тем временем, обязаны отдыхать на протяжении дневных часов, а дети по определению не могут оставаться без контроля, потому что они обязаны находиться на поверхности, когда их родители укладывают их спать.

— Это очень интересно, но не объясняет того, как тебе удалось ходить под солнцем, — он потерся подбородком об ее макушку в мимолетной ласке. Завитки ее волос запутались в щетине его челюсти, соединив их вместе шелковистыми прядями.

Она улыбнулась ему.

— Я разработала теорию, что если мы могли это делать, будучи младенцами, то сможем сделать это вновь. Что же изменило нас? Видоизменилась химия нашего тела, мы стали нуждаться в крови, чтобы поддерживать наши жизни и наши способности. Правда, с переливанием крови и кровью животных мы можем жить в течение довольно длительного периода времени. Я экспериментировала и в итоге смогла изменить химию своего тела. Я стала слабой и неспособной менять форму или делать большинство вещей, естественных для нашей расы.

Он пошевелился подле нее. Она почувствовала, как внезапно заколотилось его сердце. Его Спутница жизни была одинокой, беззащитной, проводя опасные эксперименты, которые позволили бы ей ходить под солнцем. Он был горд за нее, и в тоже время мысль об этом пугала его. Франческа обнаружила, что рада его реакции. Спрятав улыбку, она молчаливой командой отодвинула большую кровать, чтобы они могли спуститься под землю.

Комната манила прохладой и приветливостью, темный интерьер был приглашающим. Франческа взмахнула рукой, и земля расступилась, открывая темную богатую почву. Габриэль бросил взгляд на кровать. Стеганое одеяло было толстым и мягким, с замысловатыми завитками и древними символами. Он высвободил свою руку из пальцев Франчески и подошел, чтобы изучить прекрасную тонкую работу. Франческа столько всего достигла за все эти прожитые на земле годы.

— Как тебе удалось изменить химию своего тела? — спросил он. — Это огромное достижение и оно может оказаться полезным для нашего народа.

Франческа с сожалением покачала головой.

— Я экспериментировала на протяжении многих лет, Габриэль, но это был обмен — мои способности за солнце. И я была очень уязвима. Я находила травы и делала из них супы и прочие различные смеси, чтобы воспроизвести метаболизм, который происходит у наших детей, не людей, но еще не карпатцев. Подобно тому, как они могли бы проводить время на солнце и не могли спускаться под землю, так это было и со мной. Для карпатцев на закате их дней и желающих попробовать что-нибудь новенькое это может подойти, хотя данный процесс болезненный и очень долгий. Он занимает почти сто лет, и мои глаза так никогда по настоящему и не привыкли к солнцу. Постоянно ощущалась какая-то слабость. Я все подробно записала на нашем древнем языке и перед смертью послала бы всю информацию Грегори.

Она повернула голову, чтобы рассмотреть мерцание его глаз. Мрачный. Опасный. Это был Габриэль, ожившая легенда. Он потянулся, схватил за запястье и притянул ее к себе.

— Я хочу тебя. Снова, — он проговорил это решительно, без прикрас. Он прижал ее руку к своим брюкам, но материал исчез, соскользнув с его тела в манере, принятой среди их народа, отчего ее ладонь соприкоснулась с его твердой мощной плотью. Он был горячим, пульсируя от желания.