Тёмная легенда - [4]

Габриэль медленно поднялся и пошел по направлению к улице. Прошло много лет, и мир изменился. Все было по-другому. Он ничего не понимал. Он был так сбит с толку, что его зрение даже затуманилось. Габриэль шел, спотыкаясь, стараясь держаться подальше от людей, заполняющих улицы. Они были повсюду, и избегали соприкосновений с ним. Габриэль быстро коснулся их мыслей. Они думали, что он «бездомный старик», возможно пьяный или даже безумный. Никто не обращал на него внимания, никто не хотел видеть его. Его кожа была морщинистой и серой. Он плотнее запахнул длинный плащ, скрывая свое иссохшее тело под его складками.

Его так терзал голод, что клыки во рту внезапно удлинились, истекая слюной в предвкушении пиршества. Он отчаянно нуждался в пище. Спотыкаясь, почти вслепую, он продолжал идти по улице. Город так изменился, он был уже не тем старым Парижем, а огромным, раскинувшимся во все стороны комплексом зданий и мощеных улиц. Сверкающий свет исходил от массивных зданий и уличных фонарей. Это был не тот город, который он помнил, и где ему было так комфортно.

Ему надо было поймать ближайшую жертву и быстро насытиться, что мгновенно придало бы ему сил, но его одолевал страх, что он не сможет вовремя остановиться. Габриэль не должен позволить зверю управлять им. Он дал клятвенное обещание своему народу, человеческой расе, но самое важное — своему возлюбленному брату. Люциан был его героем, тем, перед кем он преклонялся, и вполне заслуженно. Они вместе давали клятву, и он сдержит ее, как и Люциан сделал бы это для него. Никакому другому охотнику не будет позволено уничтожить его брата, это исключительно его задача.

Запах крови был непреодолим. Он бился в него так же интенсивно, как голод. Звук, мчащейся по венам крови, ее приливы и отливы, дающие жизнь, дразнили его. В его теперешнем ослабленном состоянии он не сможет контролировать свою добычу, сохранив спокойствие жертве. Это только усилит мощь восстающего демона.

— Сэр, я могу вам чем-нибудь помочь? Вы нездоровы? — Это был самый красивый голос, который ему когда-либо доводилось слышать. Она говорила на безупречном французском языке, ее произношение было идеально, но он сомневался, была ли она действительно француженкой. К его удивлению, ее слова принесли ему покой, словно один лишь ее голос мог утешить его.

Габриэль содрогнулся. Угоститься невинной женщиной, последнее, чего он хотел. Не взглянув на нее, Габриэль покачал головой и продолжил путь. Он настолько ослаб, что наткнулся на нее. Она была высокой, стройной, и удивительно сильной. Она немедленно обхватила его рукой, не обращая внимания на его затхлый, грязный запах. В тот миг, когда она прикоснулась к нему, Габриэль ощутил спокойствие, проникающее в его измученную душу. Неумолимый голод ослаб, и пока она прикасалась к нему, он чувствовал некое подобие контроля.

Габриэль намеренно отвернулся от нее, зная, что в его глазах отразится красная мгла, тень демона, растущего в нем. Ее непосредственная близость должна была вызвать жестокие инстинкты, а вместо этого успокоила его. Она определенно была последним человеком, которого он захотел бы использовать в качестве добычи. Он чувствовал ее доброту, решимость помочь ему и полную самоотверженность. Ее сострадание и доброта были единственными причинами, почему он не напал на нее и не вонзил клыки в вены, когда каждая иссохшая клетка и фибра его тела требовали сделать это для его самосохранения.

Она подвела его к гладкой штуковине у края тротуара.

— Вы ранены, или просто голодны? — спросила она. — Приют для бездомных прямо по улице. Они могут предоставить вам место для ночлега и горячую пищу. Позвольте мне отвезти вас туда. Это моя машина. Пожалуйста, садитесь, и позвольте мне помочь вам.

Ее голос, казалось, прошелестел по нему, соблазняя чувства. Он действительно опасался за ее жизнь, за собственную душу. Но был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Габриэль позволил ей посадить себя в машину, но отодвинулся от нее настолько далеко, насколько мог. Теперь, когда уже не было никакого физического контакта, он слышал кровь, мчащуюся по ее венам, взывающую к нему. Шепчущую, как самая соблазнительная искусительница. Голод так взревел в нем, что он затрясся от необходимости глубоко вонзить зубы в ее беззащитную шею. Габриэль слышал биение ее сердца, равномерное, бесконечное, угрожающее свести его с ума. Он почти чувствовал вкус крови, зная, как она будет литься ему в рот, вниз по горлу, насыщая его.

— Меня зовут Франческа дель Понсе, — мягко произнесла она. — Пожалуйста, скажите мне, если вы ранены или нуждаетесь в медицинской помощи. Не волнуйтесь о стоимости. У меня есть друзья в больнице, и они помогут вам. — Она не добавила того, что он узнал из ее мыслей: она часто приводила бедняков и сама оплачивала счета.

Габриэль хранил молчание. Это было все, что он мог сделать, чтобы оградить свои собственные мысли — автоматическая защита, которой Люциан научил его в те времена, когда они были просто неопытными юнцами. Соблазн крови пересиливал. Только доброта, исходящая от Франчески, не позволяла ему наброситься на нее и насладиться пиршеством, о чем молили его иссохшие клетки