Тем временем - [45]

Москвина. И правильно, Миш, не надо клясть тьму, а просто зажги свою свечу.

Остер. Действительно, самое важное, самое главное, чтобы мама читала ребенку книгу, пока он еще читать сам не может. Или отец, или бабушка, или дедушка. Иначе никогда ребенок читать не будет. Родители, которые сейчас удивляются, что их дети практически ничего не читают, они должны вспомнить, что они им и не читали ничего. Я эту проблему пытаюсь решить со своей стороны. Я пытаюсь писать для маленьких детей так, чтоб было интересно взрослым тоже. Если они будут смеяться вместе с ребенком, ребенок над одними вещами, а родители над другими, то, может быть, это будет стимул разом ее прочесть.

Москвина. Еще бы и мультипликацию подтянуть — это великая сила. Флобер говорил, что мадам Бовари это я. А я могу сказать, что я — просто Крокодил, который высидел птенца. Благодаря мультфильму книжка вышла даже в Японии. Хотя японский директор издательства был поначалу очень против; он говорил: но ведь в России, кажется, не водятся крокодилы? Пусть она напишет про мишек. Но моя переводчица сумела его убедить: водятся, водятся, там у них есть кое-где. В конце концов, они решили подкорректировать печальный конец. Чтобы оставшиеся крокодилы играли в Икара, и на последней картинке все крокодилы с приделанными крыльями пытаются взлететь. Вот тоже, менталитет такой: нельзя печального ничего японскому ребенку сообщить. Наша же литература, в этом смысле, просто замечательна. Потому что мы берем весь спектр переживаний. Хотя, с другой стороны, в Англии выходят бесконечные книжки на тему «Ребенок в трудном положении», «Ребенок и насилие», «Ребенок и болезнь». Великолепные сказочные повести; таких у нас почти никто не умеет писать.

Яснов. Одного ребенка спросили, для чего у тебя две руки? Думали, ребенок скажет: ну, чтобы строить, нужное делать по хозяйству. А он очень просто ответил: одна рука, чтобы держать маму, а другая, чтобы держать папу. И все. Он дал замечательную метафору того, что есть детская литература. Любовь к ребенку и поддержка, обоюдная поддержка, родителей через ребенка и ребенка через родителей.

Москвина. И весь мир приходит тебе на помощь: деревья, звери, небо, земля, река, вода, вообще все. Именно писатель детский должен показать маленькому человеку дружественность этого мира, в котором ни на секунду не сомневается.

Ведущий. Хотя и тайную опасность. Как это бывало, например, у Норштейна в его гениальных и грустных мультфильмах.

Успенский. Александр, а можно я задам писателям вопрос? (Ведущий, щедро. Задайте, конечно.) Когда-то финская корреспондентка спросила меня, что нового в советской детской литературе? Я подумал, что ж нового, думал минут пять, потом сказал: произошла смена поколений. Михалков, Алексин больше не нужны, а читают Коваля, Гришу Остера… Тогда она задала второй вопрос: а чем вы отличаетесь от предыдущего поколения? Я думал минут двадцать и сказал, что, если старшее поколение были педагоги, нравоучители, воспитатели, то мы ближе к пионервожатым, мы ближе к детям. Тогда она мне задает третий вопрос, на который я, сколько ни думал, не ответил. Какое следующее поколение придет вам на смену?

Ведущий. За неимением пионеров, и пионервожатых тоже не видно…

Остер. А дети будутписать для себя сами. Они еще подождут-подождут, увидят, что для них вообще никто ничего не пишет, и примутся за дело. Слава Богу, сейчас теперь есть Интернет, есть ЖЖ, можно и обмениваться друг с другом посланиями, не нужно ждать, чтоб тебе показали по телевизору или сделали мультфильм, не нужно ждать, чтоб тебе издали книгу. Наступает новая эпоха, когда люди начинают общаться между собой легко и просто, как мы, сейчас сидящие за столом.

Ведущий. «Вредные обмены».

Остер. Ну почему, вредные? Это будут полезные обмены.

Яснов. Гриша, но ты не учитываешь одну вещь: ребенок не любит, когда такой же ребенок, как он, про него что-то пишет.

Остер. Он не любит, когда про него, но он любит, когда про себя.

Яснов. Не важно. Ребенку интересно читать и смотреть, особенно картинки, как взрослые делают, а не как ребенок делает.

Москвина. Я ко времени отношусь не так трепетно, как Эдуард Николаевич. Я считаю, что есть некие идеалы человеческого сердца, которые навсегда. Только очень поверхностный слой какой-то меняется. Есть ЖЖ, есть Интернет, много чего есть, но важные вещи какие-то остаются. Процитирую Юрия Коваля: он пришел к нам на семинар, и сказал: как говорил Генка Снегирев — он немножко подвыпивши пришел — как говорил Генка Снегирев, никогда не опускайтесь до современности.

Ведущий (несколько ехидно). Ну не все же могут писать про улетающих крокодилов, кому-то надо и с современностью соприкасаться. Я прошу включиться в разговор Григория Гладкова. Григорий Васильевич, а Вы никогда не пробовали через Интернет выходить со своей музыкой к детям?

Камера разворачивается в глубь зрительного зала; как и положено поистине народному композитору, Григорий Гладков сидит среди аудитории

Гладков. Мы недавно создали проект «Музыка детям», но с нуля, потому что ничего в Интернете, связанного с музыкой для детей, нет. Но я хотел бы сейчас сказать о том, кто приходит. У нас с Михаилом Ясновым была пластинка на фирме «Мелодия», называлась «Чудетство». Я пою эту песню в разных регионах и спрашиваю: что такое «Чудество»? Когда-то говорили: «Чук и Гек, и детство». В Одессе сказали: «Чуковский и детство». Потом пришла перестройка, появилось «Чумазое детство», кажется, в Тюменской области. В Магнитогорске «Чугунное детство». Мы заехали в Сибирь, и один мальчик встал и сказал: «все знают, какое детство, но не говорят, а я скажу, «Чудовищное детство». А в Москве недавно: «Чубайс и детство», закричали дети. Вот новое поколение какое приходит. А если говорить о мультипликации, то мы с Эдуардом Успенским сделали когда-то «Пластилиновую Ворону», все ее знают. Но секрет ее популярности в том, что Эдуард Николаевич адаптировал басню Крылова о Вороне и Лисице, а Крылов все перевел из Лафонтена, а Лафонтен взял сюжет у Эзопа, у кого взял Эзоп, неизвестно. Преемственность. Очень важно, чтобы из поколения в поколение передавались добрые вещи, на которых мир стоит. А мир родился из детства, из детской фантазии, из доброты; в детстве, мы все счастливы необыкновенно, каждую секунду.