Тем, кто хочет знать - [7]
Л ю д м и л а. Вот это. (Показывает папки.)
С е ш е н с. Какое же это задание, милая моя! Просьба.
Л ю д м и л а. Просьба ознакомиться с учебной программой курса советской литературы.
С е ш е н с (Кэтрин). Проект Бикстона. (Людмиле.) Ваш вердикт?
Л ю д м и л а. Подробно я написала. А коротко: это курс не советской литературы, а, извините, антисоветской.
С е ш е н с (Кэтрин). Допускаете, что у Роя был умысел?
К э т р и н. Рой Бикстон всегда предельно объективен.
Л ю д м и л а (мягко). Умысла, возможно, не было. Но крайняя неосведомленность налицо. Мистеру Бикстону внушили, что советская литература создается не в Москве и Ленинграде, не в Киеве, не в Иркутске и Вологде, не в Тбилиси, а в Лондоне, Мюнхене, Париже, Нью-Йорке. А если в какой-то доле у нас, то одними… воспользуюсь модным термином, диссидентами.
С е ш е н с. Какой пассаж! Кажется, так восклицает супруга городничего в гоголевском «Ревизоре»?
К э т р и н. И дочка тоже.
С е ш е н с. Людмила, я ознакомлюсь с вашим заключением. (Берет папку.) Вернемся, как шутит академик Лебедев, к нашим баранам. Говорю по-дружески. Сильно сомневаюсь, окажется ли ваш вояж в Филадельфию и Нью-Йорк результативным.
Л ю д м и л а. Но я обязана многое выяснить. Например, действительно ли поэт внес в стихи во время последней ночной корректуры имя Меллона? А чье имя он вычеркнул?
С е ш е н с (недоумевает). При чем тут Меллон?
Л ю д м и л а. Профессор! Магил поставил его между Фордом и Рокфеллером. Вслед за президентом.
К э т р и н. Люда, в работе о Магиле смело можешь обойтись без твоего излюбленного социального спектра.
С е ш е н с. Из-за Меллона копаться в архивах! Школьники знают: в двадцатых годах промышленник Эндрю Меллон начал коллекционировать полотна мастеров девятнадцатого века. И в году, кажется, тридцать шестом перед смертью подарил Вашингтону свое богатейшее собрание. А вскоре за его счет построили национальную художественную галерею.
Л ю д м и л а. Эндрю Меллон был и министром финансов. При трех президентах.
С е ш е н с (Кэтрин). Кажется, действительно был.
Л ю д м и л а. И за свое… несколько странное управление государственными финансами угодил под суд.
С е ш е н с. Милая, клан Меллонов уже давно возглавляет Поль.
Л ю д м и л а. Знаю. Получил наиболее крупное наследство за всю историю вашей страны. Причем отцу удалось оградить от налогов львиную долю наследства.
К э т р и н (присвистнула). Вот так схимичил!
С е ш е н с (пожимая плечами, Кэтрин). Вам это известно?
К э т р и н. Мне это до фени.
С е ш е н с (не понял). До чего?
Л ю д м и л а (улыбается). Непереводимая русская идиома.
К э т р и н. Переводимая. Делишки Меллонов мне до лампочки.
С е ш е н с (Людмиле). Откуда у вас такая исчерпывающая информация о меллоновском наследстве?
Л ю д м и л а. Далеко не исчерпывающая, профессор. Я ограничилась работами исключительно наших американистов.
С е ш е н с. Работы полны прелюбопытнейшими деталями.
Л ю д м и л а (увлеченно). Есть более любопытные. Простите, сколько лет вам было в начале второй мировой войны?
С е ш е н с. В сороковом был четырнадцатилетним охламоном.
Л ю д м и л а. И, вероятно, тащили на сборочные пункты алюминиевые котелки и кастрюли. А может, и ложки?
К э т р и н. Ну и даешь ты, Люда! Зачем?
Л ю д м и л а. Для нужд авиационной промышленности.
С е ш е н с (улыбается). Алюминиевой посудой у нас дома не пользовались. Я взял из своего скаутского рюкзака. И не стыжусь детского, наивного проявления патриотизма. (Кэтрин.) А разве вы не сдавали алюминий от чистого сердца?
К э т р и н (обидчиво). Я в сороковом еще пеленки пачкала!
Л ю д м и л а. Ты знаешь, Кэтти, кому ваша страна обязана тем стихийным сбором алюминия? Полю Меллону. Он возглавлял тогда «Алюминиум компани оф Америка».
С е ш е н с. Солидная корпорация.
Л ю д м и л а. До войны она трезвонила, что способна обеспечить любые потребности в алюминии.
К э т р и н (небрежно). Какой смысл?
Л ю д м и л а. Меллоны опасались создания конкурирующих компаний. Не хотели делить прибыли. А когда понадобилось срочно выпускать военные самолеты, алюминия у вас не хватало. Да, Магил в своих стихах словно предвидел, что за ложь Меллонов дорого заплатит ваш народ.
С е ш е н с (скрывая улыбкой раздражение). За наш народ вряд ли стоит тревожиться вашим американистам.
Л ю д м и л а. Но за эту ложь дорого заплатил и наш народ. Ведь в самый разгар войны поставка самолетов по ленд-лизу… как бы помягче выразиться…
К э т р и н. Мягче, чем вашим «недовыполнялась», не выразишься.
С е ш е н с (после паузы). Какие еще… литературоведческие изыскания ждут вас в Филадельфии и Нью-Йорке?
Л ю д м и л а. Надеюсь собрать новые материалы о Гарри Симсе и Джо Иорке, убитых рабочих. И, конечно, сравнить разные гипотезы о том, кого подразумевал поэт под наемным убийцей…
С е ш е н с. Позвольте, позвольте, милая. Столько имен — я уже запутался. Не сочтите меня невеждой, но я весьма смутно помню стихотворение Магила…
К э т р и н. Сейчас слетаю в библиотеку.
Л ю д м и л а. Погоди, Кэтти… Профессор, я помню стихотворение. Вы мне говорили, что в противоположность прозе, стихи лучше воспринимаете на слух.
В сборник известного писателя Ц. Солодаря вошли пьесы, отражающие многообразную жизнь нашего общества. Образы рабочих, считающих свой труд делом чести («Поздние гости»), молодого депутата («Лебединая песня»), девушек, которые ставят настоящее чувство выше мещанской морали («Вика, Настя и другие»), делают пьесы интересными и содержательными.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В аннотации от издателя к 1-му изданию книги указано, что книга "написана в остропублицистическом стиле, направлена против международного сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил. Книга включает в себя и воспоминания автора о тревожной юности, и рассказы о фронтовых встречах. Архивные разыскания и письма обманутых сионизмом людей перемежаются памфлетами и путевыми заметками — в этом истинная документальность произведения. Цезарь Солодарь рассказывает о том, что сам видел, опираясь на подлинные документы, используя невольные признания сионистских лидеров и их прессы".В аннотации ко 2-му дополненному изданию книги указано, что она "написана в жанре художественной публицистики, направлена против сионизма — одного из главных отрядов антикоммунистических сил.