Telum dat ius ...[оружие дает право] - [48]

— Сядь, Гарри. Не прыгай. Я нормально слышу, вижу и соображаю. Просто иногда надо, чтобы тебя считали более слабым и старым, чем ты есть на самом деле. Правда, лет через пятьдесят некоторые сообразят, что дело здесь нечисто, но пока меня это не волнует. На твоем лице кроме естественного удивления читается вопрос, а зачем она мне это рассказывает? Все просто, мальчик. Мне надо, чтобы ты мне поверил. А много ли веры полуглухой и свихнувшейся старухе? Итак, ты перестал быть пешкой Альбуса и обозначил себя самостоятельной силой. Оливандер молодец! Он здесь? Передавай привет. Мастер дал тебе оружие и убедил воспользоваться им. Это и умно, и глупо! Умно, потому что оружие заставило тебя думать своей головой. Глупо, потому что время для самостоятельности выбрано крайне неудачно. Твоя сверхсильная палочка не поможет тебе победить твоих врагов!

— Врага! У меня один враг. Том Реддл.

— У тебя два врага. Маленький враг — Том Реддл. И большой — Альбус Дамблдор.

* * *

Мрачный волшебник средних лет предъявил гоблину ключ от сейфа и обессилено обмяк в кресле для гостей. Метка жгла огнем. Это началось еще вечером, когда Лорд разобрался с ситуацией в Хогвартсе и решил поискать зельевара своими методами. Дежурная боль вызова подтвердила Снейпу, что конец его не за горами. Выбора ему не оставили. Одно время он надеялся, что Дамблдор передумает и снова позовет его. Даст ему надежду. Но этого не произошло. Его списал один могущественный маг, не пожелав спасать, а теперь его списал и второй. Боль в метке уже не была болью вызова. Это была казнь. Снейп знал, что от боли скоро не сможет соображать и двигаться осмысленно. Оставалось сделать одно: отплатить предавшему его магу той же монетой. Оглушенные и связанные подростки остались в Визжащей хижине, а он в маскирующих чарах проник в «Гринготтс», предъявил ключ от сейфа директора Хогвартса и надеялся лишь на скромность гоблинов, которые крайне не любили любые власти и относились презрительно к любым их представителям.

Сработало. Вот он идет в сопровождении Хранителя к тележке. Вот свист ветра в ушах и желудок, прилипший к горлу, подсказывают ему, что они на пути к сейфу. Наконец–то сейф. Дверь, ощетинившаяся зубами открытых запоров и замков. Редкие и опасные артефакты. Мимо. Это все зола. Вот он! Плоский ларец черного дерева с убирающейся ручкой. Мерлин! Какая боль! Путь обратно к тележке кажется бесконечным. Напор холодного воздуха слегка бодрит и заставляет собрать последние силы. Вот главный операционный зал. Он идет, держа ларец, как крышку огромного пресса для пергаментов. Выходная дверь в двадцати шагах. За ней находится пространство, в котором можно аппарировать в последний раз, и его месть свершится. А там — смерть. Смерть — это хорошо. Это избавление, раскаяние и расплата. Пятнадцать шагов. Сзади раздались встревоженные крики гоблинов. Его хотят задержать? Только не это. Не тогда, когда он в десяти шагах от своей цели. Быстрее! Мир перед глазами разваливается на две половины. В одной половине, как маяк надежды — выходная дверь. Это просто отпечаток на сетчатке его глаз. А вторая половина мира холодит щеку камнем пола, а перед глазами дергаются чьи–то кривые ноги в зеленых башмаках…

* * *

— На, попей, Рон. Это настойка на мятных настырниках. Я сама готовила ее. Ну хоть глоточек!

Рон сидел на мягком кресле, напряженно выпрямив спину. Взгляд его был направлен в одну точку. Ничто не показывало, что он слышит Луну. Но когда питье оказалось у его губ, он сделал несколько маленьких глотков и опять застыл в неподвижности. Девушка вздохнула. Она практически неотлучно была с парнем, но ничто не указывало на то, что тот возвращается в нормальное состояние. Как привели его вечером, так он и сидит. Только глазами моргает изредка. Ни слова, ни звука. Словно спит. Но он не спит. Даже на расстоянии Луна ощущает отзвуки какой–то зловещей работы в его голове. Неужели они опоздали? Она надеялась, что стоит оторвать Рона от зловещего портрета, как действие его чар исчезнет или ослабнет. Но, видно, все не так просто. Она пытается уложить парня поспать, но тот упрямо не хочет ложиться. Он сидит, как перед портретом, слегка наклонив голову, и то ли спит с открытыми глазами, то ли грезит наяву. Наконец с пятнадцатой попытки, после долгих уговоров Рон ложится. Подушка под голову, легкое одеяло. Луна, завернувшись в плед, ложится рядом. Парень дрожит, как в лихорадке. Она берет его голову обеими руками и начинает думать о стрекозах, беззаботно летающих над гладью зеркального озера. О сонной прохладе ив, опустивших свои ветки в спокойную воду. О свежем ветерке, лениво перебирающем травинки на лугу, напоенном запахами лета, меда и молока… Рон успокаивается. Дыхание его выравнивается. Он засыпает. Луна лежит и сторожит его сон. Она чувствует, что миазмы темной магии в голове юноши лишь отступили на время и ждут своего часа. Ждут, чтобы продолжить свою черную и мрачную работу.

* * *

— Слушай внимательно, Поттер! — Марчбэнкс неторопливо вела свой рассказ. — Известно мне далеко не все. Но это больше, чем ничего. После победы над Гриндевальдом Альбус понял, что корона спасителя нации гораздо выгоднее, чем венец тирана и узурпатора. Он сам создал из Тома Реддла Воландеморта, а когда тот вышел из–под контроля, было впечатление, что все так и задумано. Все так им и планировалось. Тебя как Избранного тоже создал он. И то, что это оказался ты, а не Лонгботтом, ему было почти безразлично. Жертва матери была обеспечена в обоих случаях. Как и смерть обоих родителей. Круглый сирота, выросший у жестоких маглов или у брутальной бабки — невелика разница. Первыми подставились твои родители. Именно Альбус отправил Хвоста под «Империусом» предавать Джеймса и Лили Поттер, а потом пристроил его в семью Уизли. Петигрю — тоже случайная жертва. Он уже не мог свернуть с пути, на который его подтолкнули. И так почти все, кто оказывался зачем–то нужен этому манипулятору. Первым, кто вырвался, был Сириус Блэк. Но он так и не понял, кто за всем этим стоит. Когда Сириус погиб, я даже не удивилась. Все шло к тому, что Альбус столкнет тебя с Лордом в последней схватке. Ты убьешь его, но и сам погибнешь как личность, а в твоем теле возродится Дамблдор. Клянусь, не знаю как, но он хочет сделать именно это. Сумасшедший властолюбец в молодом теле героя, совершившего величайший подвиг. Именно это ему нужно. Я уже собиралась дождаться развязки этого спектакля, а потом попытаться просто убить Альбуса. Правда, единственно возможный способ уничтожить его требовал и моей жизни. Тем не менее, я была готова. И вдруг — известие о тебе! Будто в затхлом лесу вырвалась на волю яркая птица и забилась, разрывая в клочья паутину старого мерзавца! Я долго не верила, что тебе удастся что–то сделать. Собирала информацию по крохам. Я гоняла сов по всей Британии. И наконец, когда ты увел весь Хогвартс, я поняла, что у тебя появился умелый помощник, и с его поддержкой ты становишься силой, способной разрушить мрачные планы ополоумевшего тирана.