Телониус Белк - [39]
Но убирать квартиру всё равно не хочется. Я ложусь на спину. Чувствую себя так, будто приземляюсь с потолка на вертолёте.
— Укушу, — грозит Белк, — Хочешь так, хочешь этак.
— Хочу этак. А как это?
— А вот так. Чем хочу, тем и укушу.
Потолок плавится, когда на него смотришь.
— Тогда хвостом меня укуси, Бел.
Белк лениво кусает меня хвостом, а я даже не понимаю, в чем фокус…
Оглядываю хозяйским взором квартиру. Потом смотрю на часы. Всё равно не хочу убирать. Где это видано — мыть окна, когда на часах без десяти одиннадцать? Может быть, попробовать ещё раз включить телевизор?
— Тогда я лягу на диван и буду лежать шесть лет до следующего рождества, — заявляет Белк, — Точнее чуть дольше. В одиннадцать часов меня разбудишь. Только через шесть лет.
— Не надо, — устало говорю я, поднимаюсь, иду в коридор и возвращаюсь со шваброй. — Не паникуй, давай вместе придумаем.
Белк с присвистом вскочил и неуклюже пронёсся со шваброй наперевес.
Только что он был в одном, а теперь уже скачет в другом месте. Больше, конечно, раскидал, чем убрался.
И хорошо. Больше убирать мы сегодня не будем.
Но Джек Дэниелс продолжает влиять на меня так, что все по плечу. Я беру половую тряпку и вешаю её через плечо как римский император тогу. А потом открываю книжку пианино и надрывно жарю «Штиле Нахт Хайлиге нахт». До рождества осталось ровно пятнадцать минут. Ну, разумеется, если часы с троллями не соврали.
Мопся садится на корточки и принимается выскребать из углов грязь.
Я морщусь. Мне не нравится, как она это делает. Вовсе не так, как диснеевская принцесса. Скорее как злая ведьма из подобного мультика.
В этот момент на кухне увесисто чихает Телониус Белк.
Мопся подпрыгивает на табуретке и заходится истошным возгласом «Крысы!»
Под этот крик открывается дверь, а в ней вырастает Ботинок.
«Какие крысы, Мопсель!» — сердится Ботинок, снимая шляпу — «Скажи на милость, какие могут быть крысы в конце декабря!». Это задерживает приготовившуюся к истерике Мопсю минуты на две. А мне только того и надо. Я бегу на кухню и умоляю лишь об одном. Чтобы Телониус Белк наконец заткнулся в тряпочку.
Получается примерно так, как с Альфом — когда пришельца прячут на кухню и тому приходится невыносимо страдать. Но Телониус Белк не Альф. Размерами он существенно больше. Поэтому когда он страдает, слышится это гораздо отчётливее.
Ботинок, помолодевший вдруг и стриженый наголо — совершенно непривычное для меня зрелище. А ещё он похудел. Не сильно, но сразу видно, что спортом человек занимается.
Вместо рукопожатия он протягивает мне дряхлый, дырявй, будто обкусаный собаками чемодан. И вдоволь насладившись тем, как я при виде его морщусь, скромно добавляет:
— Тебе. Всей оперой выбирали.
Это он имеет в виду, что в его опере появился бесхозный инструмент, подлежащий списанию? Или действительно выбирали? Из скольки? Из одного? Или из тысячи?
Видно, что этот саксофон — не лучше предыдущего.
Вместо ответа я придирчиво осматриваю его со всех сторон и нахожу ту самую оркестровую пипочку. Уже хорошо. Осматриваю далее. Тоже всё хорошо. Возможно, Телониус Белк расскажет об этом побольше.
Остаётся только вопрос, из какой задницы достали этот чемодан, и что мне делать с протёршейся от времени пальмой на саксофоне. «Пальма» — бормочу себе под нос я. Ботинок глядит на меня испуганно и задумчиво. Пальма — это верхняя боковая секция правой руки. Ре третей октавы и выше. Полгода назад я и слов таких не знал. А тут — гляди ка, старик — научился. Откуда только берётся всё это?
Интересно, если я скажу ему, что все берётся от воображаемой белки — поверит Ботинок или нет? Раньше, может и поверил бы.
А пока переступает с ноги на ногу. Смену саксофона он воспринимает как блажь. Думает что купил мне уверенность, что, наконец, всё получится.
Но я не так прост. Ранних, недозревших комплиментов по поводу нового инструмента не расточаю.
Когда до рождества остаётся уже не пятнадцать, а всего каких-то пять минут я чувствую, как что-то увесисто прилетело в окно, как будто туда швырнули мелким камнем. Ага! Ничего страшного, перетерпите, думаю я, а в окно и не думаю даже смотреть — ещё чего не хватало, дышать туда Джек Дэниелсом на старух, вот ещё новости. Потом разговоров не оберёшься. Жалко на саксофоне мне теперь не сыграть, пружинки повылетали. Клапаны не поднимаются, половины нот нет. Хотя, впрочем, с какой это стати — не играть? Очень даже играть. Я подмигиваю Белку. Он не слышит. Тогда я страшным голосом ору:
— Бееел!
И Телониус Белк летит ко мне, теряя на ходу швабру.
Не успев как следует остановиться, он вскакивает на крутящийся стул. Берёт аккорд-другой и пробегает по клавишам так, как будто ставит затейливую подпись на документ. А я выдуваю на том, что позволяет механика оставшегося без половины отверстий саксофона.
Нот в моём арсенале немного. Никакого «Хайлиге нахт» на этом огрызке не прозвучит. Даже если даже один клапан полетел, то не работает большая часть октавы. И втянуться в игру как следует невозможно, Но не пружинками же сейчас заниматься, в рождественский вечер. И я грущу. Хорошее настроение пропадает также, как вдруг пришло — неожиданно. Как будто мел с доски стерли.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Logline Однажды Виталик знакомится с девушкой, — у вырытой могилы, прямо в момент похорон, и данная кадриль раскручивает цепочку абсурдно-комедийных ситуаций, где лейтмотивом выступает ревность, и кто именно ревнует — вопрос открытый до финала…Жанр: мистическая трагикомедия, чёрный фарс.
Она прыгнула с Братеевского моста на глазах у детей, – пишет Александра в своём сетевом дневнике. Странный человек преследует её. Может, он замешан в подстрекательстве к самоубийству женщины? Так или иначе, ей страшно… Потому что тот, кто охотится за ней – настоящий психопат, и она никому не может об этом сказать. Рано или поздно он поймает её. Теперь она станет его очередной жертвой? Что может противопоставить 17-летняя студентка явно опасному маньяку?
Яков Брюс – знаковая историческая личность для нашего государства открывается с новой фантастической стороны. Однажды, потеряв все, что было ему дорого, он берет себе новое имя Мастер и бросается с головой в фантастическое противостояние с инопланетными силами, надеясь восполнить таким образом брешь в своей душе.
Санкт-Петербург конца XXI века. Коррумпированные власти, трущобы в границах города, митинги инопланетян за равноправие, местные новости страшат людей серийными убийствами. Проснувшись с жутким похмельем, частная сыщица Александра Зайцева берётся за новое дело, полученное от успешного бизнесмена. Он попросил найти его бывшую жену и дочь, что бесследно исчезли несколько дней назад. Вполне обычная семейная драма, но ведь и времена нынче неспокойные. Вдобавок работа девушки осложняется её крайне тяжелым физическим и психическим состоянием.
Вирус, постепенно приводящей к полной деградации головной мозг человека, повсеместно охватил все уголки планеты, при этом оказывая обратный эффект на подавляющее число млекопитающих. Понимание этого факта вынудил человечество истребить зачатки конкурентного мышления во имя собственного значения. В этом, охваченном жестокостью мире, где за долгое время люди успели потерять остатки здравомыслия и выживали лишь за счет густонаселенности городов, и начнется история главного героя…
Он следовал за ней, потому что хотел обладать. Она поверила ему, потому что хотела острых ощущений. Есть поговорка, что любопытство может убить… но Валериэн Кимбл начинает понимать, что его удовлетворение может стать еще хуже. Четырнадцатилетняя Валериэн живет в эпоху, когда мерзавцы и плохие парни изображаются как романтический идеал, а герои устарели и скучны. Поэтому, когда Гэвин Мекоцци, гениальный, но странный парень-одиночка из ее школы, начинает проявлять к ней интерес после случайной встречи в зоомагазине, Вэл заинтригована.