Телониус Белк - [19]

Буду, пожалуй, считать, что я просто переутомился слегка.

Ну, подумаешь, русская речь померещилась. А белк размером с небольшой мотоцикл и толстый как надувной кит? Телониус Белк, это же надо такое придумать!

Странно, — думаю я и тихонько трогаю его за шерсть на хвосте. Белк тут же прижимает уши. Через него вдруг проходит электрический ток. Касания этого тока, я правда, не ощутил, но кажется что-то почувствовал.

Хвост был холодный и мокрый. Вдобавок, он постоянно дёргался, точно садовый шланг, когда сквозь него проходит вода из-под крана. Интересно, достаточно ли этого, чтобы считать моего белка живым? Но ведь не мёртвым же мне его считать, не с того света?

А почему бы, в самом деле, и нет?

Тууликаалио — населённый пункт довольно-таки унылый. И, вдобавок, серый, точно грозовая туча, которая никогда не прольётся дождём. А главное — воздух здесь пустой и гулкий. В этом воздухе и живёшь как в пустой кастрюле, поставленной на огонь. Хоть и птицы поют над головой, но, пока на горизонте автобус не появится, или самолёт не пролетит, мерещится, что тебя заживо похоронили. Вот вы смеётесь, а мне, может, только того и надо было — чтобы заживо себя похоронить. Я так себе всё это и представлял. Причём задолго до того, как сюда переехал.

Проблема в том, что представить себя похороненным под Иматрой очень сложно. Вроде бы на первый взгляд тут никого нет. Один сплошной лес и несколько нежилых помещений. Вот, например, прямо передо мной — не то ангар, не то огромный яркий контейнер для мусора. Но как только расслабишься, так тут же появляются головы тут и там. Облачённые в капюшоны или обряженые во встопорщившиеся шапочки, которые финкие жители носят на манер колпака — точь в точь как садовые гномы. Почему же именно шапочки бросаются в глаза первее всего? Потому что, пока не выйдешь на шоссе, дорога идёт то вверх, то вниз. И, поэтому, вначале голову видишь, и уже по ней гадаешь, кто идёт — седой финский металлист или бабушка? Вариантов немного, а принцип совершенно такой же, как и в кубике Рубика. Стороны четыре, цветов семь. А комбинаций, наверное, сто пятьдесят. Или как в хроматической гамме, где комбинаций можно накрутить до бесконечности. Поэтому наблюдать за металлистами и бабушками — хорошо. По крайней мере, не надоедает.

Вот, сейчас мы с Белком топаем вдоль шоссе. Всех, кто встретится на нашем пути видно издалека, начиная от самого горизонта. И люди нам попадаются всякие разные — от бодрых затянутых в кожу бабушек до совсем уже дряхлых металлистов, передвигающихся с помощью ходунков.

Мимоходом, Белк подозрительно всех обнюхивает. У него плохое зрение, но исключительный нюх. И Белк рассеянно морщится. Я его понимаю. Раньше и мне немного действовал на нервы контраст — глухой лес, камни и люди в футболках с «Металликой». Была у меня по первому времени мысль — не обращать внимания на людей, одичать в здешних лесах и не дёргаться.

Обстановка, скажем так, располагает, да и сам я не лыком шит.

Но если честно, чувствую — что-то не то. Это потому что в то время я пока ещё ничего не понял.

Однажды, решив плюнуть на условности, я растянулся спать прямо на широкой просеке — там, где перед этим пытался играть на саксофоне. Идти домой было лень. А что? Вполне удобно. Немного сырым был мох, на котором приходилось лежать. Но в целом — почему бы и нет. Мох как ковёр, можно не накрываться

Весь день просеку нагревало солнце. К вечеру, конечно, тепло ушло, но, вот, воспоминания об этом тепле остались. Поэтому я заснул, подложив под голову саксофон. Мне даже снилось, что я валяюсь на пляже. Хотя я сам отдавал себе отчёт, что к утру должен замёрзнуть и вообще — делаю что-то не так.

Что бы вы думали, чем всё это закончилось? Кто меня потревожил? Кабан, лось, белка? Нет.

Представьте себе, в двух метрах от меня с неба упал финский спортивный парашютист. И первое, что он сделал — вежливо со мной поздоровался.

Я же аккуратно кивнул в ответ, помог ему сложить парашют и, словно ничего не было, отправился домой восвояси.

Автобусы, парашютисты, люди, белки и кабаны именно так здесь и появляются — неожиданно. Только что никого и вдруг — бац, — откуда-то новый знакомый. Появляются новые знакомые из-за любой ёлки и тут же с тобой здороваются. А потом — бац, — и пропадают. Первый раз столбенеешь, но вовсе не от неожиданности. Издалека здесь никто не кричит и вообще — нужно обладать солидной выдержкой, чтобы поравняться и не теряя чувства собственного достоинства кивнуть — «мой!».

Если идёт автобус, то он обязательно притормозит, даже если до ближайшей остановки километра четыре. А если водитель видит, что ты не похож на русского, заблудившегося в поисках промтоварного магазина, то остановится и откроет дверь, приглашая войти. Я сперва думал, зачем, это он стоит. Неужели прикалывается? Оказалось — предлагает бесплатно подвезти, ведь всё равно автобус пустой. Очень любезно. Только я этой любезностью в тот раз не воспользовался. Сделал шаг было вперёд, занёс ногу над подножкой, но отчего-то покраснел и застеснявшись скрылся, показав знаками, что хочется писать.

Прожив в Тууликаалио больше месяца, я уже чувствую себя здесь своим. Поэтому, иногда принимаю приглашение и залезаю. Правда, на сиденье никогда не сажусь. Это всё оттого, что я излишне стеснительный.