Телохранитель - [12]

— Жанетт Лау сказала, что вы живете в сельской местности?

Да, моей работодательнице пришлось объяснять, почему я приеду к клиентке только через шесть часов.

— В Локстоне.

Она отреагировала именно так, как я и ожидал:

— В Локстоне… А где это? — Как будто она обязана была знать, где находится Локстон.

— В Северном Кейпе, между Бофорт-Уэстом и Карнарвоном.

Она умела смотреть — ее взгляд выражал неподдельное, неприкрытое любопытство. Я заранее знал, какой вопрос вертится на кончике ее языка: «Почему вы решили там поселиться?» Но она ничего не спросила. Она была политкорректна, прекрасно разбиралась в требованиях приличия.

— Я бы тоже когда-нибудь хотела поселиться в сельской местности, — сказала она так, словно завидовала мне. Она ждала, что я отвечу, объясню, почему не живу в городе, изложу все доводы за и против сельской жизни. Таким образом она вежливо, завуалированно интересовалась, почему я там поселился.

Меня спасла стюардесса, которая раздавала завтрак: сандвич, пакетик чипсов, сок. От хлеба я отказался. Эмма выпила только сок. Протыкая соломинкой отверстие, затянутое фольгой, она заметила:

— У вас очень интересная работа.

— Только когда удается прижать к стенке Стоффелей и им подобных.

Она рассмеялась. Ей было не только весело — я уловил и намек на удивление, как будто она увидела во мне нечто другое по сравнению с мысленным образом, который сложился у нее в голове. У этого неразговорчивого тупицы, оказывается, есть чувство юмора!

— Вы охраняли каких-нибудь знаменитостей?

Вот что интересует абсолютно всех клиентов. Некоторым моим коллегам общение со знаменитостями придает весу. Они отвечают «да» и называют несколько имен кинозвезд и музыкантов, словно выкладывают на стол козырные карты. Спрашивающий цепляется за какое-нибудь громкое имя: «Ну и как он (она) — ничего?» Не «Хороший ли она человек?» или «Он умный?» — а «ничего», широкое, бессмысленное словцо, слово-паразит, которое так любят южноафриканцы. На самом деле им интересно, не превратили ли слава и богатство объект их любопытства в эгоцентричного монстра. Такая новость довольно высоко ценится в наш век информации; осведомленность в подобного рода историях значительно повышает общественный статус.

Что тут скажешь? Стандартный ответ Би-Джея Фиктера, единственного сотрудника «Бронежилета», к которому я сносно отношусь, таков: «Я могу вам рассказать, но тогда придется вас пристрелить». С помощью этой фразы и лицо сохраняешь, и избегаешь ненужных подробностей.

— Мы подписываем договор о неразглашении, — сказал я Эмме.

— Ясно…

Через некоторое время она поняла, что безуспешно исчерпала все возможные темы разговора. Настала благословенная тишина. Вздохнув, она снова достала журнал.

6

Международный аэропорт Крюгер-Мпумаланга удивил меня, несмотря на вычурное название. Здание аэропорта, стоящее между зелеными холмами и приземистыми скалами, оказалось современным и новым. И симпатичным. Его строили в африканском стиле — гигантская псевдосоломенная крыша, красные стены. Однако он не выглядел аляповато и безвкусно. От взлетно-посадочной полосы тянуло удушающим жаром, влажность была высокая. Когда мы вошли в зал прилета, я включил мобильник. Мне пришла эсэмэска от Жанетт: «Дело существует».

Внутри аэропорта было прохладнее, в общем, вполне сносно. Мы стояли у багажной ленты. Я стоял вполоборота за спиной Эммы и разглядывал чувственные выпуклости под джинсами и изгиб красивой шейки и плеч, выгодно подчеркнутый темно-синим жакетом. Но, когда я время от времени скашивал глаза в сторону и сравнивал ее внешность с внешностью более крупных женщин, все они казались мне какими-то грубыми. Эмма же на фоне других выглядела особенно маленькой и уязвимой. Была в ней нежная хрупкость, которая просто требовала защищать эту красивую и богатую деловую женщину — или хотя бы сочувствовать ей, несмотря на ее самоуверенность.

В самолете она была очаровательной, корректной, скромной, проявляла интерес к другим. Она словно говорила: «Леммер, я интересуюсь тобой как личностью, несмотря на то что ты — наемник».

Как она многогранна!

Закон Леммера о маленьких женщинах гласит: никогда не доверяй им. Ни в профессиональном, ни в личном плане. С раннего возраста они обучаются двум трюкам, напоминающим по своим результатам воздействие на собак Павлова. Первый трюк появляется вследствие восхищения окружающих: «Ах, какая славная умненькая малышка!» — особенно если у малышки круглое личико и большие глаза. С ними обращаются как с дорогими домашними любимцами, и они учатся ловко эксплуатировать свой образ манерами и жестами, подчеркивающими их ум. С годами они оттачивают свои навыки манипулирования до остроты бритвы. Второй трюк — производимое ими общее впечатление физической беспомощности. Мир так огромен и велик, а они хрупки и относительно слабы. Выпуклости и изгибы более крупных женщин служат маяками для привлечения внимания мужчин; фигурки миниатюрных женщин на их фоне проигрывают. Чтобы выжить, постоять за себя и настоять на своем, они вынуждены прибегать к другим средствам. Они учатся пользоваться силой своего ума, учатся манипулировать людьми, постоянно играть с окружающим миром в логические игры.