Тело в силосной башне - [62]

Лейланду не терпелось высказать свои соображения.

– Зачем посылать какую-то записку? Естественно, такого рода послание надо передавать из уст в уста. Если бы люди не были привержены к написанию подобного рода записок, для нас, бедняг полицейских, настали бы черные дни!

– Если считать этот заговор ненастоящим, то подобных причин не было. Ты ведь помнишь, Анджела, какая необычайная атмосфера секретности царила в доме тем днем и вечером. Да стоило затеять приватный разговор с кем бы то ни было без того, чтобы какой-то идиот не высунулся вдруг из-за изгороди и не воскликнул: «Ага, вот они, попались!» Наверное, именно поэтому мы и держались все вместе, кучкой, и невозможно было завести такого рода разговор. Чуть раньше днем миссис Халлифорд отправилась кого-то навестить, а ее муж пошел проверить силосную башню. С точки зрения настоящего заговора были три четкие причины, по которым следовало избегать личных разговоров. Если собираешься совершить убийство, то нежелательно, чтобы тебя застукали таинственно беседующим о чем-то с твоей будущей жертвой. Есть еще одно обстоятельство: гораздо труднее отказать в просьбе, выраженной в письменном виде, а не устном. Если бы она подошла к мужу и попросила сделать это, тот бы, скорее всего, ответил: «Что за ерунда! Не полезу я в багажник, там душно и жарко!» Мы же подчиняемся командам, переданным в письменном виде, поскольку это избавляет нас от необходимости ответить тотчас же. Была и еще одна причина, более мелкая, но от этого не менее, как мне кажется, значимая. Та самая брезгливость, по причине которой миссис Халлифорд было бы трудно убить мужа своими руками или наблюдать за тем, как он умирает, не позволяла послать его на смерть при личном разговоре. Письменное слово более безлико, в меньшей степени является частью нас самих. Назовите мне человека, который не предпочел бы прислать извинения письмом, вместо того чтобы, краснея, высказать его в лицо. Вряд ли такой найдется. Миссис Халлифорд не желала видеть, как умирает ее муж, и язык у нее не поворачивался произнести слова, обрекающие мистера Халлифорда на смерть.

– Все равно, она сильно рисковала. Ведь Халлифорд мог сунуть записку в карман, и что бы было, ее нашли у него на теле? Люди часто поступают с записками именно так.

– Тем не менее нам не удалось найти даже клочка от послания миссис Халлифорд, которое датировалось бы тем днем. Думаю, она попросила мужа, прочитав записку, немедленно ее уничтожить. Это было бы вполне в духе игры. Если кто-то из нас находит ее валяющейся где-то на видном месте, то таинственность исчезает, а заговорщица сама себя выдает. Надеюсь, вы понимаете, если б мужа Халлифорд нашли мертвым в силосной башне, то ее бы первой позвали на место происшествия, и тогда у женщины появилась бы прекрасная возможность обшарить все его карманы еще до приезда полиции. Нет, она точно должна была написать нечто в этом роде. Поскольку миссис Халлифорд не хотела, чтобы это послание обнаружилось, то нашла довольно изобретательный способ для его отправки. Возвращаясь из гостей, она проверила почтовый ящик и тайком подсунула записку в рекламный проспект, присланный в конверте без штампа, который мистер Халлифорд получил в тот день. Это была какая-то реклама токайского вина из Бечуаналенда.

– Так вот почему она сознательно привлекла его внимание к этому посланию за чаем! – воскликнула Анджела.

– Да, причем не слишком артистично, но ей хотелось убедиться, что он прочтет записку. Затем ей предстояло провернуть еще одно дельце. Если план миссис Халлифорд сработает, то в гонке первой будет стартовать она вместе со своим настоящим партнером и тем самым поддержит алиби. Халлифорд, ее воображаемый партнер по игре, к этому времени будет мертв, следовательно, ей надо выбрать другого. Она сделала очень мудрый выбор, решив, что из Сесила Уорсли получится просто идеальный свидетель, когда речь зайдет о ее алиби, ведь он был из тех людей, кого спокойно можно было оставить одного в хранилище банка Англии. Поэтому-то миссис Халлифорд должна была написать еще одну записку, Сесилу Уорсли, и на этот раз в ней говорилось примерно следующее: «Встречаемся у главной двери в одиннадцать» или в другое обозначенное время. Женщина решила применить тот же способ доставки: стала искать какой-нибудь проспект, присланный на имя Уорсли, и нашла в точности такой же, с рекламой якобы имперского вина. Полагаю, в то время каждому, кто значился в справочнике «Кто есть кто», присылали тогда рекламу токайского из Бечуаналенда. Прямо на ней она написала свою записку и положила обе рекламы на столик в холле, рядом с другими письмами. Затем миссис Халлифорд вышла на веранду. Она не стала привлекать внимания к факту – именно миссис Халлифорд забрала почту из ящика – из боязни, что это может вызвать подозрения. Ее служанка, проходившая через холл, вскрыла конверт на имя Сесила Уорсли, посмотреть содержание. Насколько я понимаю, слуги очень часто вскрывают письма хозяев, и слуги в Ластбери не исключение.

– Если бы они работали у меня, я бы через десять минут их уволила, без всяких разговоров, – возмутилась Анджела.