Тело в шляпе - [50]

— Мне бы хотелось поговорить с вашей дочерью, — сказал милиционер.

— Попробуйте. Боюсь, не удастся, — процедила Ирина сквозь зубы.

— Почему?

— Она очень расстроена, испугалась за отца. Когда она к нему приехала, ей в первый момент показалось, что он уже умер.

— Ничего, мы умеем разговаривать с расстроенными. Но сначала, Ирина, несколько вопросов вам. Правильно я понимаю, что в случае смерти вашего бывшего мужа вы наследуете все его имущество? — Милиционер смотрел на нее наглыми глазами — бестактность собственного вопроса его нисколько не смущала.

— Что вы имеете в виду?

— То самое, что вы подумали.

— Вы хотите сказать, что я их всех убила?

— Я хочу, чтобы вы ответили на вопрос.

— Нет. — Ирина зло прищурилась. Я — ничего не наследую. Если, не дай бог, конечно, с Иваном что случится, наследниками будут дети.

Милиционер понимающе улыбнулся:

— Опекуном которых вы являетесь.

— На этот вопрос вам может ответить кто угодно. Вам нужно было непременно от меня получить это разъяснение? Кроме того, я не из тех, кто наживается на собственных детях и отбирает у них деньги.

— Да. Я в этом и не сомневался. Каждый скажет, что вы прекрасная мать. — Милиционер явно издевался. — Скажите, пожалуйста, где вы были вчера вечером, а также 12 сентября, в день убийства Гарцева, и 14 сентября, в день убийства Грушиной?

— Дома. — Ирина хотела ответить твердо и даже грубо, но голос задрожал.

— Разумеется — одна?

Ирина не успела ответить. Мама, которая появилась на кухне именно в этот момент, ответила за нее:

— Вместе со мной.

Милиционер понятливо кивнул и ласково так поинтересовался:

— Не заходил ли кто-нибудь из соседей, почтальон, сантехник или еще кто? Постарайтесь вспомнить.

— Вы не верите моей маме? — возмутилась Ирина.

— Свидетельство близких не имеет юридической силы, — развел руками милиционер.

— Конечно, для вас было бы лучше, если бы я сидела дома в окружении большого количества чужих людей.

Милиционер кивнул:

— И для вас тоже.

— На что вы намекаете?!

— На то, что только у вас был мотив убить всех троих. Но мотив — это только мотив, и если будет алиби…

Ирина опять взорвалась:

— А вы докажите, что это я! Презумпция невиновности, кажется, еще не отменена, или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь.

Милиционер опять расцвел в улыбке и пообещал:

— Будем доказывать, а как же. Нельзя ли позвать вашу дочь?

— Сами зовите, она со мной не разговаривает.

— Почему, интересно?

— Не потому, что я якобы убила Ивана. А потому… вот сами у нее и спросите.

— Лизонька, детка, — крикнула в глубь квартиры мать Ирины, — с тобой хотят поговорить из милиции.

Лиза появилась сразу, бледная, с опухшим лицом и красными глазами. Сказала тихим голосом:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. Вы нам поможете?

Милиционер явно сменил гнев на милость.

— Да. Только — как?

— Расскажите, что вы увидели, когда приехали к отцу.

— Он лежал на полу вот так скорчившись, — Лиза прижала руки к животу и согнулась, — не шевелился. Рядом валялся телефон, наверное, он хотел позвонить врачу, но не смог.

Лиза всхлипнула, было видно, что она изо всех сил старается не расплакаться.

— Собственно, из-за телефона я и приехала, я звонила, звонила, все время было занято, а у нас завтра… мы собирались в ресторан, а я узнала, что не смогу, у нас там в школе, ну это не важно, вот, то есть мне нужно было его предупредить, а то он бы поехал специально, а я бы не пришла. И я звоню, звоню…

Лиза все-таки заплакала.

— И вы поехали к нему, чтобы предупредить, что ваша завтрашняя встреча не состоится? Лиза кивнула.

— Безобразие, — сказала мать Ирины. — Просто безобразие.

Это было так неожиданно, что милиционер вздрогнул.

— Что?

— Девочка поздно вечером едет черт-те куда, а там улица не освещается, двор темный. Просто безобразие. А ведь попробуй не пусти, не слушается, «поеду», и все тут.

— Да, — милиционер кивнул, — но она тем самым спасла отцу жизнь.

— Спасла? — вопрос задали все одновременно, и Лиза, и Ирина, и ее мать.

— Возможно. Пока положение критическое.

Лиза закрыла лицо руками и расплакалась уже вовсю. Мать Ирины между тем продолжала возмущаться:

— У него так всегда. Таскать детей в рестораны, зачем это? Такие деньги тратить! Лучше бы принес в дом еды, я бы накормила не хуже. А если что меняется, так его не найдешь. А сам никогда не позвонит, не уточнит, могут ли они к нему приехать.

— Так вы же сами не разрешаете ему звонить! — закричала Лиза, но бабушка ее перебила:

— Она вчера вся испереживалась, не случилось ли чего.

— Так правильно, оказалось, переживала, — сказал милиционер, помолчал и добавил: — А не любите вы зятя.

— А за что его любить-то? Дети брошенные…

— Мама! — Ирина решила все-таки пресечь откровения матери. — Хватит!

— Нет, отчего же… — Кажется, милиционер с удовольствием погрузился бы в их непростые семейные отношения, но, к счастью, положение спас Павлик. Он громко завопил в соседней комнате, проснувшись после тихого часа, и женщины бросились к нему. Милиционер поговорил с Лизой еще минут десять и ушел.

— Зачем ты, мама, — сказала Ирина, — зачем при посторонних так об Иване говорила? Что он подумает?

— Что думала, то и говорила. Подлец — он и мертвый подлец, и туда ему и дорога.