Тельняшка математика - [4]

— Это бывает! — тут же откликнулся Герка и сразу стал рассказывать о подобном случае из собственной жизни.

Пока он говорил, мне удалось сделать глубокий вздох, и коньяк водворился на положенное место. Я еще раз порадовался, что приятеля мне бог послал не из молчаливых.

Потом, не докончив очередной истории, Герка остановился, посмотрел на меня изучающе и спросил:

— Слушай, а ты зачем в моря-то идешь? Романтика или превратности судьбы?

— Превратности! — сказал я, отметив про себя, что формулировочку эту надо запомнить — еще не раз пригодится.

— А кем раньше работал?

Рассказывать свою историю мне вовсе не хотелось.

— Да как тебе сказать… — ответил я, действительно не зная, как и что ему сказать.

Герка немедленно пришел на помощь:

— Бичевал?

— Как?

— Ну бичом был, что ли, тунеядцем?

— Нет, нет, — я очень торопился рассеять его подозрения, — я работал, все время работал, все три года, как кончил университет.

Я это выпалил залпом, совсем не сообразив, что сделал весьма неожиданное для Герки признание.

— Университет? — переспросил он с сомнением. — А какой факультет?

Ну, теперь уж нужно было признаваться дальше.

— Мехмат.

Герка пришел в неожиданный восторг.

— Ну даешь, расхлебай! Вот это да, мехмат!

В первый момент я воспринял его внезапный порыв как дань уважения моей alma mater, но все разъяснилось быстро.

— Вот подфартило мне! — закричал Герка. — Добавим! — и он так стремительно рванул с места, что я едва успел его схватить за локоть.

— Да ладно! — вырывался Герка. — За фарт грех не выпить.

— Да почему фарт?

— Как же! У меня по математике три контрольные. Я же заочник! — с этими словами, выскользнув из моих рук, он в мгновение ока оказался у стойки. И еще две порции коньяка появились на нашем столе.

— Ерунда! — взвизгнул Герка, останавливая мои возражения.

— Поехали!

— Только по половинке, — жалобно пробормотал я.

Герка кивнул.

— А что ж ты свою математику бросил? — спросил он, разворачивая конфету.

Ну, уж об этом мне вовсе не хотелось откровенничать. Я сказал сухо:

— Так уже вышло — бросил. Решил пока дать отдых мозгам.

Герка это понял как намек.

— Нет, я тебя не перегружу, — затараторил он. — Три контрольные и всё — это же для тебя семечки. Да и тренировочка мозгам нужна, нельзя же, чтобы они совсем от математики отвыкли.

— Будут тебе контрольные! — успокоил я Герку и, чтобы разговор не вернулся больше к моим «превратностям», спросил его. — Ну а ты зачем идешь — за романтикой или как?

— Как! — сказал Герка. — Колеса хочу купить. На берегу много не накалымишь. Я как осел на суше, так только и живу от зарплаты до зарплаты. А колеса нужны.

— А раньше плавал?

— Ходил! Я же мореходку кончил. Механик я, вот кто! Никогда б море не бросил — жена заставила. «Давай на берег, — говорит, — а то не будет у тебя семьи». А меня такое не устраивает. У меня жена — краля. Ради нее что хочешь сделаешь. Вот и осох на берегу. Из Питера к ней перебрался, в Москву. Два года уже столичный житель. Батя ее нам квартиру добыл, в инженеры устроил, определил в заочный вуз — живи, говорит, учись, продвигайся. Вот два года и жил тихо. А потом поднял бунт: хочу колеса, и все. У меня кое-какие сбережения с морских времен есть. На два колеса хватает, на четыре — нет. Жена говорит: «Я тоже машину хочу, но у папы просить больше неудобно». Я даже обиделся: «Еще чего — просить! Нищий я, что ли? Отпусти на полгода по водичке походить — будут тебе колеса». Она — мне: «А как же работа?» Вот об этом, говорю, батю попроси, чтоб оформили как-то там хитро — отпуск без сохранения содержания. Место у меня действительно хорошее, терять жалко: инженер по научно-технической информации. Ну там брошюрки разные привезти, буклеты, плакаты. Следишь, чтоб читали, расписались. Вот и все. Пока учусь — лучше не надо. «Попроси, — говорю жене, — батя такую малость для тебя сделает». А батя у нее большой босс, ему это дело утрясти — семечки. Ну вот, так все и вышло. Теперь перегоняем речные лайбы в реку Обь, деньги считаем — колеса покупаем. Вернемся — катать тебя буду.

Остаток коньяка мы выпили в полном соответствии с морским этикетом — «за тех, кто в море». Герка рвался продолжить, ибо, как он уверял, разговор (состоявший почти из сплошного его монолога) очень ему понравился. Но у меня уже шумело в голове, и, сославшись на неотложные дела, я отказался.

Мы пошли в перегонную контору. Стараясь не дышать на работника отдела кадров, отдали свои бумажки — в каждой из них стояло традиционное заключение: «практически здоров» — и попросили, чтобы нас назначили на одно судно.

— На «омик» пойдете? — спросил кадровик.

Герка сказал:

— Пойдем.

Я кивнул, хотя представления не имел, что такое «омик».

Так определилось новое место моей работы — второе в жизни.

Коварная тема

А первым была лаборатория прикладной математики в огромном академическом институте со сложным названием. Известная лаборатория, которой руководил Марк Ефимович Ренч. Сам Ренч, его величество Ренч, человек, про которого дотошные коллеги спорили: гений он или большой талант. Других определений применительно к Ренчу существовать не могло. Тут даже самые яростные его недоброжелатели, даже откровенные враги — а Ренч за жизнь нажил их куда больше, чем поклонников и друзей, — даже и эти смолкали или цедили сквозь зубы: «Талант Ренча никто не ставит под сомнение, но…»