Телевизор. Исповедь одного шпиона - [127]
– Нет, – упрямо проговорил я, – я отказываюсь… Одно дело – служить королю или султану, и совсем другое – принять инородную веру, отречься от своей страны, стать изменником… Вы велели убить Эмина, потому что он отрекся от магометанства, и теперь предлагаете мне сделать то же самое…
– Это было бы справедливо, – с какою-то рассеянностью в голосе произнес хранитель печати. – Эмин стал служить московитам, а ты станешь служить Порогу Счастья. Таким образом, две наши великие державы станут квиты, и порядок звезд на небосклоне будет восстановлен. Более не будет измен, война прекратится; возможно, наши народы даже заключат союз…
– Нет, – повторил я, – вы неправильно поняли мои слова. Я сказал, что я не буду принимать магометанства, из принципа, из-за того, что я не признаю никакой религии. Странное дело, однажды именно Эмин сказал мне, что я ничего не понимаю в магометанстве, что я просто повторяю, как попугай, за Вольтером, и что я должен эмпирически изучить ислам, прежде чем судить. Но теперь я изучил, на собственном опыте… И вердикт, который я вынес, состоит в том, что всякая религия есть зло, а магометанство – худшая из всех возможных религий. Там, где появляется ислам, там всегда появляются рабство и война. Ведь это так просто: сказать, что ты магометанин, и продолжить творить зло, под красными знаменами Оттоманской империи… Вы вечно рассказываете сказки о рае и о семидесяти двух девственницах, а на деле вы просто убийцы. Ваши янычары вырезали христианскую деревню, я видел. Как вы это объясните? Какою великой истиной, сообщенной вам вашим пророком, вы объясните убийство младенца еще в чреве его матери? Что этот плод был язычником? Что он задумывал какое-то зло против магометан? Его вина в том, что он не верил в вашего Аллаха? Что вас вынудили обстоятельства? Что так расположились звезды? Вы можете придумать сто тысяч причин для оправдания этого греха. Но вы не убедите меня. Вы не оправдаетесь. Никогда.
– Я не буду перед тобой оправдываться, – старик достал платок и стал сморкаться в него. – Я полностью поддерживаю твои слова. Это ужасное, отвратительное преступление, за которое нужно наказать. Я не согласен с тобой только в одном. Я не понимаю, причем тут религия. Война и убийство – это очень, очень плохо. Но религия здесь не причем.
– Простите, – сказал я, – это совсем не укладывается в моей голове. По-вашему, когда между собой воют христианская и магометанская державы, или когда католики и протестанты убивают друг друга, или когда китайский император приказывает вырезать сотни тысяч калмыков, потому что они не поклоняются Сыну Неба, а поклоняются Далай-ламе, это, по вашему, не имеет никакого отношения к религии?
– Конечно, не имеет, – опять улыбнулся великий визирь. – Ты еще очень молод, и не знаешь, что религия не причина войн между народами, а только ничтожная тряпка, которую несет знаменосец перед войском. Причина войн между народами состоит в самой природе народов; люди убивают друг друга просто потому что они животные. Лев голоден, лев видит антилопу, лев убивает антилопу, – вот и весь нехитрый механизм бытия. Люди отличаются ото льва только громкими словами, о боге и о своем отечестве, о нравственном прогрессе, о наилучшей форме правления, но движет ими только желание быть сытым и защитить себя и свой народ от голода. И ты никогда, как бы ты ни старался, не изменишь человеческой природы, это так же невозможно, как сделать так, чтобы все люди рождались с тремя руками или одним глазом. Я с тобой во всем согласен. Я лишь отрицаю религию как причину… Религия только поплавок на воде…
– Всякая религия претендует на свою исключительность, и это порождает бесконечные войны между народами, – упрямствовал я.
– Нет! – махнул рукой старик, как если бы мы спорили о глупостях, о том, как правильно варить суп или с какого конца разбивать яйцо[337]. – Само существование народов и есть причина религии! Как иначе ты объяснишь, что у каждого народа собственная религия или, по крайней мере, особенное понимание традиции? Разве у вас, у московитов, нет старообрядцев, которые не признают никаких обычаев, кроме тех, что были взращены в заволжских лесах[338]? Разве немцы не придумали свою, лютеранскую разновидность христианства, которое отвечает только их немецкому характеру? Разве персы и друзы не назвались двунадесятниками[339], только чтобы не походить на арабов и турок? Нет, мой мальчик, твои рассуждения ошибочны. Никакой религии нет. Есть только государи, которые ловко манипулируют религиозными символами, что держать народы в покорности. Я знаю, о чем говорю. Это моя работа – править. Ты никогда не поймешь этого, пока сам не попробуешь. Вот почему я предлагаю тебе стать магометанином. Потому что это ничего не значит. Это просто формальность, расписка в долговой книжке, глупый росчерк пера, несколько пустых слов…
