Телевизор - [8]
А. Малюшинский
«Крестьянский журнал», 4 февраля, 1929 г. В помощь начинающему
Против шаблона
В массе присылаемых нам рукописей очень редко попадаются рукописи, которые сразу можно было бы пустить в печать. Каждое стихотворение или рассказ, прежде чем окажется напечатанным, не раз возвращается автору с нашими советами. Эта переписка очень ценна, но иногда и очень курьезна.
Недавно был такой случай: один из начинающих прислал нам рассказ с описанием проделок бабки-знахарки в деревне. Бабка лечит ребенка «недопечка». Кладет его голого на 5 минут в печь, накаленную докрасна, и вынимает невредимым. Мы ему в письме указываем на этот случай как на образец художественной неправды. Автор возвращает рассказ и пишет в письме: «Я уменьшил страдания ребенка на четыре минуты. Вместо 5 минут он у меня лежит в печке 1 минуту». А в тексте рассказа другими чернилами была перечеркнута цифра 5, над ней сначала поставлено 3, потом только единица. Получился анекдот.
Многие товарищи все же добились того, что их стали печатать. Думается, что тут все дело в настойчивой и упорной работе авторов, в серьезном и внимательном отношении их к литературной учебе.
Особенно много сейчас рассказов о коллективах. Это понятно. Деревня ломается, деревня стоит перед большим вопросом. Но обычно по первым двум-трем строкам видно все содержание рассказов на эту тему. Их пишут так. Несколько крестьян-бедняков не живут, а мучаются со своими сошками. Всем сразу приходит на ум коллектив, трактор и пр. Они организовались. Сразу начинается не жизнь, а масленица.
Еще одна из любимых тем начинающих - это всевозможные проделки кулака в деревне. Но и тут не обходится без однообразия.
Перед нами восемь рассказов. Это из почты за день. Из них четыре о кулаках, три бытовых и один исторический.
Рассказы о проделках кулаков удивительно похожи друг на друга. Как и о коллективах, пишут с первого же слова: «Кулак Обдирало со своим другом Разуваевым выпивали самогонку…» и т. д.
Через полстраницы: «Митька, комсомолец-селькор, шел из нардома» и т. д.
Отгадайте, читатель, что будет написано дальше? Ну, конечно, селькора убьют! И думать нечего. Нетрудно догадаться, чем закончится рассказ: Митька умрет. Кулака с его ватагой строго-настрого накажут. У всех таких рассказов нет особенных, неожиданных переплетений и замысловатостей.
Вот вам рассказ т. Ялымова «В глухом переулке шум». Дана ночь. В церковной сторожке заседает церковный совет. Прямо говорится, что это было «тайное» заседание. Поп закрывает заседание лозунгом: «Да благословит нас рука Всевышняго на борьбу со злыми ворогами честного народа». Дальше дается то, что «по штату положено»: четверть самогона. Разливает, безусловно, поп.
Вслед за этим дается общее собрание бедноты в нардоме. Им горячо докладывает товарищ Петров о деятельности совета. Учитель Рогов помогает. «Собрание кончается дружными рукоплесканиями и криками „правильно“ да еще почему-то „бис“. Но не все были довольны ораторами». Здесь читатель может задать вопрос:
«А кто же их речами не был доволен?»
Этим автор подготавливает «шум в глухом переулке».
Раз читатель заранее знает о «тайном» в сторожке, то он и все остальное знает. Неожиданного уж ничего нет для нас. У автора так и рисуется дальше - «по маслу»: «В глухом переулке» встречаются активисты двух данных собраний, вот вам и «шум».
Тов. Расчехняев не кровожадный. Его рассказ «Друзья-приятели» написан о том, как торгаш с помощью кулаков пытается пролезть в кооперацию. Но не без шаблона тоже. Начинается рассказ так: «А ну, по маленькой! - поднимал хозяин стакан с хитрым прищуром глаз». Через две строчки: «Больше всех я плачу налог, больше всех!» Потом ругают кооперативных работников, пьют «до белых риз» и подписывают заявление, заготовленное хозяином. Где просят уволить приказчика кооперации, а на его место назначить организатора попойки. Все это дано «с плеча». У торгаша, вероятно, сложнее происходила такая операция. Весь рассказ представляет собою «зачин», «завязку». Тема широко-общественная, но автор сделал так, что все похоже на бред кулацкой компании. В жизни что-нибудь происходило после эдаких «заявлений», а читатель может думать, что это только пьяный бред.
Тов. Французов прислал рассказ «Пожар». Читатель ждет беды от одного заглавия. Нужно бы подходить к беде похитрее, чтобы не всполошить насторожившегося читателя. Автор сразу отталкивает. Рисует так: «Кулак Чапурин накачивает водкой Мишку Гвоздева». Ни с того ни с сего хлопает по столу кулак кулаком и говорит: «Ну, Мишка, умей водку жрать - умей и дело делать!» Через пару строчек: «Мишка на цыпочках подходит к сараю» (какие уж тут «цыпочки», когда он пьян «в доску»!) Зажигает склад колхоза. По пьянке налетел на что-то. Сломал себе ногу. Народ застает Мишку. Хотят бросить в огонь. Председатель колхоза отвоевывает его у народа и везет к себе в дом, потом в больницу. И все это так ласково, так любовно! «Во, дескать, гляди, читатель, какие лютые наши враги! А мы с христианским обхожденьицем!» Почему кулак обязательно груб, почему обязательно водка, отчего непременно Мишка - поджигатель, когда он нигде не показан плохим парнем? Нужно все обосновать, мотивировать, как говорят литераторы.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.