Телестерион [Сборник сюит] - [70]

Шрифт
Интервал
Когда бы в Петербурге был в тот день,
Что сделал б ты?
               П у ш к и н
                        Пожалуй, не отстал бы
Я от друзей в рядах мятежников.
Одно отсутствие меня спасло,
За что благодарю я небо.
              Н и к о л а й  I
                                            Бога!
А также и покойного царя,
Сославшего тебя в деревню.
               П у ш к и н
                                               Правда!
Нет худа без добра.
             Н и к о л а й  I
                                     Я тоже рад,
Что прямо не замешан ты в сем бунте.
Я б был в отчаяньи в одном ряду
С Рылеевым и Пестелем увидеть
Поэта, близкого и мне, как многим
В России, в честь ее творяшего,
Как мне Жуковский прожужжал все уши.
      (С важным отеческим видом.)
Тебя мой брат, покойный император,
Сослал в деревню, я ж освобождаю.
Что ж, доволен ты, что возвращен,
А, Пушкин?
               П у ш к и н
               (вспыхнув весь)
                       Государь, до слез я тронут.
              Н и к о л а й  I
Живи, где хочешь, но с условием —
Против правительства не выступать.
               П у ш к и н
Да, разумеется. Вы милостивы
Ко мне, когда мои друзья несут
Жестокое чрезмерно наказанье.
Надеюсь я на вашу милость к ним.
              Н и к о л а й  I
Ручайся, Пушкин, за себя покамест.
Что пишешь ты?
               П у ш к и н
                                А, ничего почти.
Цензура очень уж строга, вернее,
Нерассудительно марает все
И самые невинные безделки.
              Н и к о л а й  I
Пиши свободно. Цензором один
Твоих же сочинений буду я.
Твори со всею силою для славы
Отечества и имени в веках.
                П у ш к и н
Благодарю вас, государь! Отныне
Я всем обязан вам — свободой, жизнью
И славой, если музы не оставят
Поэта мирного в его исканьях.

Пушкин раскланивается, Николай провожает поэта до двери.


7

Москва. Салон Зинаиды Волконской. 26 декабря 1826 года. В глубине зала с колоннами и статуями меж ними звучат музыка и пение. Пушкин и графиня Екатерина Николаевна Орлова.


            Г р а ф и н я
Как вы оглядываете меня.
             П у ш к и н
А как, графиня?
            Г р а ф и н я
                              Будто узнаете
Уж очень хорошо, хотя ведь мы
Не виделись давно и ясно оба
Переменились: старше я еще,
А вы взрослее стали, что, конечно,
К лицу мужчине, — женщине навряд ли.
              П у ш к и н
Я помню вас так хорошо, выходит.
Вы в юности блистали красотой,
Девичьи слабой, вянущей приметно,
Что я взглянуть на вас не мог без муки.
              Г р а ф и н я
Болела я, как вы в ту пору тоже, —
Судьба испытывала нас на твердость.
              П у ш к и н
И правда! Вдруг предстали вы женой,
С характером и волей, столь могучей, —
Вас Марфою Посадницей прозвали,
Недаром, думаю. Грозу над мужем
Не вы ли отвратили силой духа?
              Г р а ф и н я
Нет, брат его, любимец государя,
Его величество склонил к прощенью,
Хотя зачинщик он не из последних.
              П у ш к и н
В деревню сослан,  не скучает он?
              Г р а ф и н я
Вы по себе все знаете прекрасно.
              П у ш к и н
Ах, нет, графиня, ничего не знаю.
Я не был генералом и женат;
А то бы зажил барином на воле!
Но молод и один, готов я был,
Как Вертер, застрелиться, иль бежать
И, верно, сделал б глупость…
              Г р а ф и н я
                                                 Кабы музы
Не увлекли на новые свершенья.
Все о "Борисе Годунове" слышу
Восторженные отзывы. Москва
Вас встретила с ликующим восторгом.
На всех балах вы первое лицо;
В мазурке беспрерывно выбирают,
Соперничая меж собой, вас дамы.
Скажу, Москва короновала вас.
Не кружится ли голова от славы,
А, Пушкин, царь-поэт?
              П у ш к и н
          (рассмеявшись)
                                           Каков язык ваш!
Однако не сказали, что Орлов?
             Г р а ф и н я
Деревня не Сибирь. Туда могла бы
Последовать за мужем, как Мария,
Сказать боюсь; у ней сомнений нет.
Чуть больше года замужем, из них
Три месяца едва ли жили вместе:
Болезнь и роды, в это время арест —
И каторга, на двадцать лет разлуки!
Ее протест и вылился в идею,
Неслыханную, дерзкую, однако,
Ни государь и ни отец оспорить
Уж не решились.
               П у ш к и н
                               Правда ведь за нею,
Высокая и светлая, как солнце.
               Г р а ф и н я
Сергей Волконский… Он уже в годах,
Мария же еще так молода;
Собралась в путь, в Сибирь, без теплой шубы.

Заканчивается пение. Княгиня Мария Волконская, урожденная Раевская, подходит к сестре и Пушкину.


                  М а р и я
"Еще, еще!" — просила я, не в силах
Последних звуков вынести, последних,
Быть может, в этой жизни чудных песен.
Сама бы спела тоже, от простуды
Лишилась голоса, к несчастью, я.

Пушкин глядит на Марию Волконскую, не скрывая своего восхищения; она улыбается; графиня оставляет их одних.


                П у ш к и н
С графиней я болтал, любуясь вами,
Как наслаждались музыкой и пеньем
Самозабвенно вы.
                  М а р и я
                                  Перед разлукой
Все чувства обострены мои.
А музыка — одно из наслаждений,
Из высших, как поэзия, вам знать.
               П у ш к и н
Как и любовь, что музыке подобна.
Продолжить чтение
Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.

Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)

Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.

Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Киноновеллы – это сценарии, которые уже при чтении воспринимаются как фильмы, какие сняты или будут сняты, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. «Огни Москвы» - это мюзикл из современной жизни. «Дом в стиле модерн» - современная история, смыкающаяся с веком модерна. В «Кабаре «Бродячая собака» мы вовсе переносимся в началло XX века. В «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира.

Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.

Опыты по эстетике классических эпох

«ОПЫТЫ по эстетике классических эпох» - это эссеистика поэта и философа, основанная не столько на штудиях известных источников, а прежде всего на живом восприятии произведений искусства античности и эпохи Возрождения в странах Европы и Востока, словно автор провел в странствиях тысячелетия, наблюдая воочию величайшие эпохи в истории человечества, что можем проделать и мы, последовав за ним.