Телестерион [Сборник сюит] - [6]

Шрифт
Интервал
Как в танце, с грацией любви и неги.
«Стихи для Хора? Нет!» — Алкей взволнован,
Как никогда, ему почти что дурно,
Бросает в пот, в висках стучится дятел,
Сбежать бы без оглядки, а куда?
И он из свитка к нимфам произносит:
«Сапфо фиалкокудрая, чистая,
С улыбкой нежной! Очень мне хочется
    Сказать тебе кой-что тихонько,
    Только не смею: мне стыд мешает».
Сапфо, застыв на миг в раздумьях скорых,
С опущенной головкой удалилась.
На репетиции держалась скромно,
С Алкеем говорила, как со всеми,
И он притих, с надеждой на удачу
Со временем, и так ведь поспешил.
И вдруг, как гром средь неба ясного,
Услышал с уст других, ответ стоустный,
Стихи Сапфо с его признаньем вкупе.
«Когда б твой тайный помысл невинен был,
Язык не прятал слова постыдного, —
Тогда бы прямо с уст свободных
    Речь полилась о святом и правом».

3

Алкей, снедаем грустью и тоскою,
Бродил в горах, охотой увлечен,
И рад бы был сразиться с кабаном
И пасть, растерзан зверем, как Адонис.
Друзья, предвидя помыслы такие
Или опасность, бросились искать
Поэта юного с чудесным даром,
Под стать Сапфо, прекрасной митиленки,
Чья слава пронеслась по всей Элладе,
Гомером пробужденной к новой жизни,
С явлением богов Олимпа в небе,
С рожденьем Афродиты и Эрота,
Когда любовь — стремленье к красоте,
Не Эрос буйный, как у кабана.
Алкей, снедаем грустью и тоскою,
С вершин предгорья видит Митилену,
Любимый город, с гаванью тишайшей
И в бурю в море с волнами до неба.
В саду укромном видит он Сапфо,
Среди цветов, с венком на голове,
Всю розовую, в белоснежном платье, —
Ее любить, с волненьем до озноба,
Как сметь признаться в том в ее глазах,
Чарующих, пленительных до счастья
Любви и неги, страсти и соблазна,
С предчувствием сплетенья юных тел
В невинности желаний — до стыда
Перед запретным, как «святым и правым».
В чем тут вина его? Эрот измучил,
Но о «постыдном» он не помышлял.
Остались бы одни, с сплетеньем тел, —
Ведь в том уже для юности — все счастье, —
В невинности объятий и лобзаний.
Алкея обвинить в постыдных мыслях,
Да в песне, что запели в Митилене,
Смеясь лукаво над самой Сапфо,
Да это же огреть его, как плетью,
С Эротом всемогущим заодно.
Ведь стрел его не избежать Сапфо,
Тогда-то запоет и о «постыдном»
С мольбою обращаясь к Афродите,
Слагая гимны ей, каких не пели
Еще нигде, ликуя и скорбя.
Весна живит Алкея, он слагает
Стихи как песни, песни как стихи,
Впервые, с голосом своим, без рифмы,
С мелодией стиха, как в песне стройной,
С созданьем лирики, с Сафо в союзе
И в спорах, в перекличках двух поэтов,
Как птиц пернатых по весне…

……………………………………


Лесбийскую любовь Сапфо воспела,
Но не она ее изобрела
И, не замкнувшись в ней, любила в жизни
Все высшее, прекрасное на свете,
Как солнца свет, как юность и цветы.
Прекрасному учила девушек,
А с ними юношество всей Эллады.
Десятой Музой назовет Платон
Фиалкокудрую Сапфо Алкея,
Земное воплощенье девяти,
Чудесный светоч века золотого.


Сюита из трагедии «Перикл»

1

У пещеры нимф сатиры и нимфы, прячась за кустами, наблюдают за влюбленными парами. Входит первая пара.


           1-Й ЮНОША
О нимфа!
          1-Я ДЕВУШКА
                  Я не нимфа, не гетера,
И просто так тебе не дамся, знай!
           1-Й ЮНОША
Зачем же просто? Нет, все это было.
          1-Я ДЕВУШКА
Что было? Что? Когда?
            1-Й ЮНОША
                                           Да, в детстве, помнишь?
Ну, взгляды эти, смех нежданный, звонкий,
И стыд, и нега сладкая по телу,
Как будто смехом приласкала ты,
Играючи, конечно, понарошку
И словно бы взрослее ты меня.
            1-Я ДЕВУШКА
Мы, женщины, взрослеем раньше вас.
Меня уж могут выдать замуж, ты же
Мечтаешь лишь скорее б стать эфебом.
              1-Й ЮНОША
Да, чтоб сражаться наравне со всеми,
Случись война, — то мой первейший долг.
             1-Я ДЕВУШКА
И обо мне не вспомнишь, рад погибнуть.
              1-Й ЮНОША
Нет, нынче я люблю, хочу вкусить
Всех прелестей Киприды, призван к схватке
Эротом, стрелами его изранен,
Мне нет спасенья, как в твоих объятьях.
О, защити! Прими!
             1-Я ДЕВУШКА
                                   Ах, бедненький!
Ты в самом деле изнываешь весь,
Томишься и трясешься в лихорадке
Любовных мук; я рада бы помочь,
Но девственность должна беречь для мужа.
              1-Й ЮНОША
Покорна ты, не ведая, кому?
А мной любима, и меня ты любишь,
Я вижу, как краснеешь ты при встречах
Случайных, все ж оглядываясь вновь
С веселостью в глазах и на устах.
             1-Я ДЕВУШКА
Ты мил, ты нравишься не мне одной.
Но влюблена ли я? Еще не знаю.
И потому стыда не превозмочь мне,
Быть может, к счастью и для тебя.

Убегают, заслышав голоса. Входит вторая пара влюбленных.


              2-Й ЮНОША (один)
       Наяды милые, дриады!
       Вы видите — мне нет отрады
Ни в юности моей и ни в весне,
       Я пребываю, как во сне
       С тех пор, как стрелами Эрота
       Настигнут был у грота
       Влекуще нежных нимф,
       Придя с дарами к ним.
       В кого влюблен, не знаю,
       Хотя хожу по краю:
Нет девушки, чей облик, поступь, взор
Не повели бы тайный разговор,
       Порою даже очень явный, —
       Иль я такой уж славный?
               2-Я ДЕВУШКА (одна)
       Я слышу голос, мне знакомый,
       Эротом радостно влекомый
Продолжить чтение
Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.

Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)

Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.

Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.

Утро дней

Книга петербургского писателя, поэта и драматурга Петра Киле содержит жизнеописания замечательнейших людей России – Петра I, Александра Пушкина, Валентина Серова, Александра Блока, Анны Керн - в самой лаконичной и динамичной форме театрального представления.В книге опубликованы следующие пьесы: трагедия «Державный мастер», трагедия «Мусагет», трагедия «Утро дней», комедия «Соловьиный сад», весёлая драма «Анна Керн».

Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

"Первая книжка стихов могла бы выйти в свое время, если бы я не отвлекся на пьесу в стихах, а затем пьесу в прозе, — это все были пробы пера, каковые оказались более успешными в прозе. Теперь я вижу, что сам первый недооценивал свои ранние стихи и пьесы. В них проступает поэтика, ныне осознанная мною, как ренессансная, с утверждением красоты и жизни в их сиюминутности и вечности, то есть в мифической реальности, если угодно, в просвете бытия." (П.Киле)