Телестерион [Сборник сюит] - [16]

Шрифт
Интервал
Готовитесь вы к празднеству, в котором
Уже меня не будет? Жаль.
                  Т и м е я
                                                А нам?
В борьбе ты славно побеждал могучих.
             А л к и в и а д
Когда, ну, мальчики в борьбу на поле
Вступают обнаженными — не диво.
Но в праздники увидеть хоровод
Из обнаженных девушек без тени
Смущенья и стыда, как бы в покрове
Невинности и целомудрья статуй, —
То диво мне, как будто нимф я вижу
Среди людей явившихся нежданно.
Скульптур вам и не надо, всюду тело
Живое — образ красоты и мощи,
Цветущей лишь до зрелости, недолго,
Но смерти вы, как звери, не боитесь.
Мы любим то же, только в полутайне,
В прозрачных одеяньях, в украшеньях,
Как птицы в опереньях красоты;
Мы красоту лелеем, как бессмертье,
И в статуях мы обретаем вечность.
                   Т и м е я
Алкивиад, не воин ты, философ!
               А л к и в и а д
Прекрасна юность, но она мгновенна!
О чем, к несчастью, ведал с детства я,
Как жизнь, что мне дана, и ужас смерти
Маячил предо мною с детских лет,
И я ни в чем — ни в красоте своей,
Ни в знатности не находил отрады, —
И даже в радостях любви острее
Я ощущал пределы бытия
И беспредельность неба надо мною.
Как смертному смерть превозмочь, как звезды?
Лишь ранней смертью подвигом героя,
Лишь славой беспримерной на века,
Иного нет пути к бессмертью, в небо,
Где небожители живут предвечно.
Теперь же все пропало. Как Икар,
Поднявшись высоко, у солнца крылья
Я опалил. Злосчастная судьба!
                   Т и м е я
В твоем паденьи вижу искры славы!
               А л к и в и а д
Когда б я мог объединить Элладу
В единое сообщество народов,
Живущих в мире, вместо войн и распрей!
Но вижу, слишком мы различны с вами
По образу правления и жизни,
Хотя и поклоняемся богам
Одним и тем же, — то же очень разно,
Но крайности ведь сходятся, а где?
На поле брани мужеством мы сходны,
Вы воины, законы защищая,
А мы, изнеженные красотой, —
Свободу человеческого духа
Пред варварами, также и богами.

Над равниной среди гор провисает закатное солнце.


3

Агора. Часть площади: скамейки в тени платанов, свободные пространства и трибуна; граждане Афин собираются к началу Народного собрания, стоят кучками или сидят на скамейках.


            А р и с т о ф а н
Великое событие свершилось!
Алкивиад вернулся из похода
В Сицилию, в Лакедемон — с победой,
Какая нам присниться не могла
И в вещем сне, ужасном и прекрасном.
                М е л е т
О, зрелище то было расчудесно!
К Пирею подплывали корабли,
Украшенные множеством щитов
И пиками, в сражениях добытых,
И с длинной чередой триер плененных.
Корабль командующего всех краше —
В пурпурных парусах! — шел к гавани;
Сам Хрисогон, в Элладе знаменитый,
Он победитель на Пифийских играх,
Играл на флейте песню для гребцов.
             А р и с т о ф а н
Да, шумная процессия, как после
Попойки многодневной.
                 М е л е т
                                            Многолетней!
Алкивиад пространствовал по свету
Совсем, как Одиссей, муж хитроумный.
Встречали лишь его — с приветствиями
И с криками, других не замечая,
И подносили лишь ему венки,
А старики показывали важно
На Алкивиада юношам, как диво,
Представшее воочию пред ними.
                  А н и т
Но радость граждан смешивалась с грустью,
Как смех сквозь слезы, с памятью о прошлом,
В разлуке с ним настигшем всех нас горе.
Ведь можно было заключить: поход
В Сицилию уж не окончился б
Такою неудачей и надежды
Исчезли б разве, будь Алкивиад
На месте, во главе афинских войск,
Утративших владычество на море
С тех пор, но даже и теперь с победой
Он возвращается, восстановив
Из отколовшихся частей страну
И воссоздав владычество на море.
            А р и с т о ф а н
Вот он идет, все молод и красив!
                 М е л е т
И женщины на площадь выбегают,
Неся венки, и ленты, и цветы.
               Ф е р а м е н
Выходит он к трибуне, тих и скромен,
Не слыша словно криков одобренья,
Как если бы явился он на суд.
              А л к и в и а д
Друзья! Сограждане мои! Мне снился
Причудливый, нелепый сон и долго,
Покуда не вступил я на корабль
Афинский, призванный в стратеги вновь,
И я проснулся, весь в слезах, как плачу
Здесь перед вами в ужасе от бедствий,
Какие претерпел не столько я,
Народ афинский, в помыслах высоких
Меня вознесший для великих дел
И вместе с тем приговоривший к смерти.
Не к вам упрек, вы приняли решенье
О возвращении моем, я с вами.
Во всем виню несчастную судьбу
И божество завистливое к людям.
Но с этим все. Я знаю, как достичь
Нам перелома в череде несчастий.
Войска ободрились; и вас прошу
Ободриться для новых дел и битв;
Мы возродим могущество Афин!

Почтенный старец увенчивает Алкивиада золотым венком; женщины несут венки с лентами и цветы.


             Ф е р а м е н
Увенчивает золотым венком
Софокл, исполненный величья старец,
Его, Алкивиада, как последний
Любим гетерами и в старости.
            А р и с т о ф а н
И Музами по-прежнему любим.
               С о к р а т
Как Еврипид, уехавший в изгнанье,
Не вынесший соперничества с ним,
Не признанный в Афинах, но в Элладе
И в сопредельных странах знаменитый.
              Ф е р а м е н
Он пожелал подняться на Акрополь,
Чтоб жертвоприношения Афине
С дарами Парфенону принести,
Продолжить чтение
Еще от автора Петр Киле
Восхождение

В основе романа «Восхождение» лежит легенда о русском художнике и путешественнике начала XX века Аристее Навротском, в судьбе которого якобы приняла участие Фея из Страны Света (это, возможно, и есть Шамбала), и он обрел дар творить саму жизнь из света, воскрешать человека, а его спутником во всевозможных странствиях оказывается юный поэт, вообразивший себя Эротом (демоном, по определению Платона), которого в мире христианском принимают за Люцифера.

Солнце любви [Киноновелла]

Киноновелла – это сценарий, который уже при чтении воспринимаются как фильм, который снят или будет снят, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. В киноновелле «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира. (Сонеты Шекспира в переводе С.Маршака.)

Сказки Золотого века

В основе романа "Сказки Золотого века" - жизнь Лермонтова, мгновенная и яркая, как вспышка молнии, она воспроизводится в поэтике классической прозы всех времен и народов, с вплетением стихов в повествование, что может быть всего лишь формальным приемом, если бы не герой, который мыслит не иначе, как стихами, именно через них он сам явится перед нами, как в жизни, им же пророчески угаданной и сотворенной. Поскольку в пределах  этого краткого исторического мгновенья мы видим Пушкина, Михаила Глинку, Карла Брюллова и императора Николая I, который вольно или невольно повлиял на судьбы первейших гениев поэзии, музыки и живописи, и они здесь явятся, с мелодиями романсов, впервые зазвучавших тогда, с балами и маскарадами, краски которых и поныне сияют на полотнах художника.

Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]

Киноновеллы – это сценарии, которые уже при чтении воспринимаются как фильмы, какие сняты или будут сняты, при этом читатель невольно играет роль режиссера, оператора или художника. «Огни Москвы» - это мюзикл из современной жизни. «Дом в стиле модерн» - современная история, смыкающаяся с веком модерна. В «Кабаре «Бродячая собака» мы вовсе переносимся в началло XX века. В «Солнце любви» впервые воссоздана тайна смуглой леди сонетов Шекспира.

Сокровища женщин

Истории любви замечательных людей, знаменитых поэтов, художников и их творений, собранные в этом сборнике, как становится ясно, имеют одну основу, можно сказать, первопричину и источник, это женская красота во всех ее проявлениях, разумеется, что влечет, порождает любовь и вдохновение, порывы к творчеству и жизнетворчеству и что впервые здесь осознано как сокровища женщин.Это как россыпь жемчужин или цветов на весеннем лугу, или жемчужин поэзии и искусства, что и составляет внешнюю и внутреннюю среду обитания человеческого сообщества в череде столетий и тысячелетий.

Опыты по эстетике классических эпох

«ОПЫТЫ по эстетике классических эпох» - это эссеистика поэта и философа, основанная не столько на штудиях известных источников, а прежде всего на живом восприятии произведений искусства античности и эпохи Возрождения в странах Европы и Востока, словно автор провел в странствиях тысячелетия, наблюдая воочию величайшие эпохи в истории человечества, что можем проделать и мы, последовав за ним.