Телесные повреждения - [23]

Она видит, что он на нее смотрит. Ренни немедленно отворачивается, но он встает и подходит к ней. Вблизи он похож на латиноамериканца.

«Что теперь?» — думает Ренни. Она решает, что он пытается ее снять, а она в ловушке, зажата между столиками и стеной. Она ожидает улыбки, приглашения, но ничего такого не происходит, он только хмурится ей в лицо, как бы пытаясь прочесть ее мысли или что-то ей внушить, и она наконец говорит:

— Я тут не одна.

— Вы прилетели вчера вечером на самолете? — спрашивает он.

Ренни говорит, да.

— Вы писательница?

Ренни удивляется его осведомленности.

Ответа он не ждет.

— Вы нам тут ни к чему, — говорит он.

Ренни слышала, карибцы относятся к туристам враждебно, но такого яркого проявления никогда не видела. Она не знает, что сказать.

— Понаехали сюда, одни неприятности от вас, — цедит он.

Поль возвращается с двумя стаканами, наполненными чем-то коричневым.

— Казенный продукт, — говорит он ставя их на стол. — Что-нибудь не так?

Ренни рассказывает.

— Может, я оскорбляю чьи-нибудь религиозные чувства — спрашивает она.

— Это не религия, это политика, — отвечает Поль. — Хотя здесь это порою одно и то же.

— Принц Мира? — говорит Ренни. — Политика?

— Ну, его действительно зовут Принц, а тот, кого вы только что встретили это Мардсен. Он организует Кампанию, — Поль, похоже, не находит все это диким. — Это местная альтернатива коммунистам, вот они и всунули Мир, чтобы дела шли лучше.

Ренни пробует свой коричневый напиток.

— Что они туда намешали?

— Не спрашивайте, — отвечает Поль. — Это все, что у них есть. — Он откидывается в кресле, глядя не на нее, а прямо перед собой. — Они проводят выборы, первые, с тех пор, как убрались англичане. Сегодня будут толкать речи, все три партии, одна за другой. Принц, Доктор Минога, вон там его угол. Затем министр Юстиции. Он представляет Эллиса, который никогда не выходит из Дома. Одни говорят, потому что он всегда слишком пьян, другие, что он уже двадцать лет как помер, только никто этого не заметил.

— Доктор Минога? — спрашивает Ренни, вспоминая человека в самолете. Вряд ли найдется второй с таким именем.

— Рыбка, — ухмыляется Поль. — Они здесь используют картинки, это позволяет обойти неграмотность. Теперь повсюду подымают лозунги и знамена. ЭЛЛИС — КОРОЛЬ. ДА ЗДРАВСТВУЕТ РЫБА. Все выглядит доморощенным, как в колледже на студенческих выборах.

— А волнения будут? — спрашивает Ренни.

— Вы имеете в виду, не тронут ли вас? Да, волнения будут. Нет, вас не тронут. Вы туристка. Вы вне этого.

Показался грузовик, он медленно пробивал себе дорогу в толпе; сзади шел человек в белой рубашке и зеркальных очках, рявкая что-то в толпу через трубу громкоговорителя. Ренни не может понять ни слова из того, что он говорит. К нему с боков примыкают два других человека, несущих плакаты с большими черными коронами. ЭЛЛИС — КОРОЛЬ.

— Министр Юстиции, — поясняет Поль.

— А что будет? — спрашивает она думая о том, дадут ли ей компенсацию за экскурсионный билет, если она уедет обратно, раньше срока.

— Слегка потолкаются, попихаются, — говорит Поль. — Волноваться нечего.

Тем временем толпа начинает забрасывать грузовик всем, что попадется под руку. «Фрукты», — думает Ренни, они подбирают из развалов на тротуаре. Смятая пивная банка ударяется о стену рядом с ее головой, отскакивает.

— Они целились не в вас, — успокаивает ее Поль. — Но я вас провожу до отеля. Иногда они пускают в ход битое стекло.

Он отодвигает стол, чтобы ее выпустить, и они продираются сквозь толпу, против течения. Ренни раздумывает, не спросить ли его про теннисные корты и рестораны, и решает, что не стоит. Она уже и так проявила себя достаточно легкомысленной особой. Затем она спрашивает себя, не пригласить ли его на ланч, но решает и этого не делать. Ее могут неправильно понять.

Что касается ланча, оно и к лучшему. Ренни получает пригоревший поджаренный сэндвич с сыром и стакан грейпфрутового сока из банки, и похоже, что это все, что у них есть. После фруктового пирога она вынимает карту Квинстауна и проглядывает ее с легким отчаянием: у нее возникает неприятное ощущение, что она видела уже все, что можно посмотреть. Хотя с другой стороны мола есть риф, который ограничивает гавань. Можно сесть на лодку и добраться до него. На фотографии в брошюре изображена пара угрюмых рыб. Выглядит это не очень обнадеживающим, но на пару абзацев потянуть может.

На карте показан прямой путь к морю. Ренни находит дорогу, но это только зачаточная тропа; она проходит за отелем вдоль чего-то похожего на сточную трубу. Почва сырая и скользкая. Ренни пробирается вниз, жалея, что она не в тупоносых сандалиях. Этот пляж не был одним из тех семи чистых пляжей, со сверкающим, переливающимся, как драгоценные камни, песком, которые разрекламированы в брошюре. Этот — узкий, усыпанный гравием и усеянный комками слипшегося ила дегтярного цвета, мягкого как жвачка. Сточная труба впадает в море. Ренни перешагивает через нее и идет налево. Она проходит мимо сарая и весельной лодки с уловом, где трое мужчин отрезают рыбам головы, потрошат ее и кидают в красный пластиковый мешок. Рыбьи пузыри, похожие на использованные презервативы, захламляют пляж. Один из мужчин ухмыляется Ренни и поднимает рыбу, подцепив ее пальцем за жабры. Ренни мотает головой. Она могла бы их сфотографировать и написать что-нибудь о свежей морской пище и здоровой жизни на природе. Но тогда ей придется купить рыбу и таскать с собой эту дохлятину целый день.