Телега жизни - [10]

Когда бы тьма была короче,

когда бы среди темноты,

не падала звезда средь ночи,

не умирали бы цветы.

Когда б не то, когда б не это,

когда бы не стихи до слез

на зимы многие и лета

для бормотания под нос.

Тогда-то пальцы вдруг лезгинкой

в гостях в скоплении большом,

не справившись с ножом и вилкой,

с дрожащей вилкой и ножом.

Дмитрий Быков 1967

Киноведческие записки

Противна молодость. Противна!

Признаем это объективно.

Она собой упоена,

Хотя не может ни хрена.

Она навязчива, болтлива,

Глупа, потлива, похотлива,

Смешна гарольдовым плащом

И вулканическим прыщом.

Ее настырное соседство

(В отличье, может быть, от детства)

Наводит мысли о конце.

И мы меняемся в лице.

Как, как?! И этому теляти

С такими бабами гуляти

И не заботиться о том,

Что с ними станется потом?..

Он так спешит открыться миру,

Он только с пылу, с жару, с жиру, —

С него и бесится, пока

Еще горит его щека

От бритвы, а не от пощечин;

Пока он мало озабочен

Уместностью своих словес

В компании других повес.

На всех кидается с объятьем,

Чужие пошлости твердит,

И все, за что мы нынче платим,

Ему еще дают в кредит.

Ему практически задаром

Достались шляния по барам,

Полночной улицы пейзаж,

Который был когда-то наш,

Скамейки, лужи, светофоры,

Бульвары, Ленинские горы…

Читатель вспомнит сгоряча

Про фильм «Застава Ильича» —

И впрямь: кино шестидесятых

Теперь об этих поросятах.

В цепи прибавилось звено.

А в девяностых нет кино:

Есть мир расчиcленный, в котором

Остались горечь, скука, гнет,

Нам никогда не подмигнет…

Как ни геройствуй, ни усердствуй,

Владеет бедною душой

Не грусть о юности ушедшей,

А зависть к юности чужой.

Но тайной радостью для взора

И утешеньем для ума,

Что безболезненно и скоро

Она, как жизнь, пройдет сама.

Зрелость

Василий Жуковский 1783–1852

К самому себе

Ты унываешь о днях, невозвратно протекших,

Горестной мыслью, тоской безнадежной

их призывая —

Будь настоящее твой утешительный гений!

Веря ему, свой день проводи безмятежно!

Легким полетом несутся дни быстрые жизни!

Только успеем достигнуть до полныя зрелости

мыслей,

Только увидим достойную цель пред очами —

Все уж для нас прошло, как мечта сновиденья,

Призрак фантазии, то представляющей взору

Луг, испещренный цветами, веселые холмы,

долины;

То пролетающей в мрачной одежде печали

Дикую степь, леса и ужасные бездны.

Следуй же мудрым! всегда неизменный душою,

Что посылает судьба, принимай и не сетуй!

Безумно

Скорбью бесплодной о благе навеки погибшем

То отвергать, что нам предлагает минута!

1813

Михаил Лермонтов 1814–1841

«Я верю: под одной звездою…»

Графине Ростопчиной

Я верю: под одной звездою

Мы с вами были рождены;

Мы шли дорогою одною,

Нас обманули те же сны.

Но что ж! – от цели благородной

Оторван бурею страстей,

Я позабыл в борьбе бесплодной

Преданья юности моей.

Предвидя вечную разлуку,

Боюсь я сердцу волю дать;

Боюсь предательскому звуку

Мечту напрасную вверять…

Так две волны несутся дружно

Случайной, вольною четой

В пустыне моря голубой:

Их гонит вместе ветер южный;

Но их разрознит где-нибудь

Утеса каменная грудь…

И, полны холодом привычным,

Они несут брегам различным,

Без сожаленья и любви,

Свой ропот сладостный и томный,

Свой бурный шум, свой блеск заемный

И ласки вечные свои.

Середина апреля 1841

Весна

Когда весной разбитый лед

Рекой взволнованной идет,

Когда среди полей местами

Чернеет голая земля

И мгла ложится облаками

На полуюные поля, —

Мечтанье злое грусть лелеет

В душе неопытной моей;

Гляжу, природа молодеет,

Но молодеть лишь только ей;

Ланит спокойных пламень алый

С собою время уведет,

И тот, кто так страдал, бывало,

Любви к ней в сердце не найдет.

1830

Афанасий Фет 1820–1892

Пчелы

Пропаду от тоски я и лени,

Одинокая жизнь не мила,

Сердце ноет, слабеют колени,

В каждый гвоздик душистой сирени,

Распевая, вползает пчела.

Дай хоть выйду я в чистое поле

Иль совсем потеряюсь в лесу…

С каждым шагом не легче на воле,

Сердце пышет всё боле и боле,

Точно уголь в груди я несу.

Нет, постой же! С тоскою моею

Здесь расстанусь. Черемуха спит.

Ах, опять эти пчелы под нею!

И никак я понять не умею,

На цветах ли, в ушах ли звенит.

<1854>

«Я в жизни обмирал и чувство это знаю…»

Я в жизни обмирал и чувство это знаю,

Где мукам всем конец и сладок томный хмель;

Вот почему я вас без страха ожидаю,

Ночь безрассветная и вечная постель!

Пусть головы моей рука твоя коснется

И ты сотрешь меня со списка бытия,

Но пред моим судом, покуда сердце бьется,

Мы силы равные, и торжествую я.

Еще ты каждый миг моей покорна воле,

Ты тень у ног моих, безличный призрак ты;

Покуда я дышу – ты мысль моя, не боле,

Игрушка шаткая тоскующей мечты.

«Ты прав: мы старимся. Зима недалека…»

Ты прав: мы старимся. Зима недалека,

Нам кто-то праздновать мешает,

И кудри темные незримая рука

И серебрит и обрывает.

В пути приутомясь, покорней мы других

В лицо нам веющим невзгодам;

И не под силу нам безумцев молодых

Задорным править хороводом.

Так что ж! ужели нам, покуда мы живем,

Вздыхать, оборотясь к закату,

Как некогда, томясь любви живым огнем,

Любви певали мы утрату?

Нет, мы не отжили! Мы властны день любой

Чертою белою отметить,

И музы сирые еще на зов ночной

Нам поторопятся ответить.

К чему пытать судьбу? Быть может, коротка

В руках у парки нитка наша!

Eщe разымчива, душиста и сладка

Нам Гебы пенистая чаша.