— Хватит с тебя.
Она сделала вид, что надулась, и вдруг спросила:
— Ты готов? Уже давно стемнело.
Я поглядел в окно на вечернее небо:
— Пожалуй. Ты непременно хочешь поехать со мной?
— Непременно. Особенно теперь.
Я подошел к ней сзади, наклонился, отодвинул носом ее волосы и поцеловал в шею. Она дернула головой и простонала:
— Не надо, Шелл, отстань.
Я отстал.
— Ты зверь! — воскликнула она.
Я улыбнулся:
— Пошли. Мы и так уже потеряли уйму времени.
Ее фиалковые глаза сверкнули:
— Потеряли! Ну и ну! Мне это нравится. Это надо же…
— Шучу, шучу, — спохватился я.
— То-то же. — Она встала, улыбнувшись.
Мы спустились вниз. Я открыл перед ней дверцу «кадиллака», затем обошел машину и сел за руль Меня поразило выражение лица Холли: ее брови насупились, рот приоткрылся.
— Шелл, — с придыханием спросила она, — что это?
Дрожащим пальцем она показывала на отверстие в ветровом стекле.
— Насчет этого не беспокойся, милая.
— Но что это? Пулевое отверстие?
— Да. Я же говорил тебе, что парни не шутят. Они играют всерьез.
Я завел двигатель и отъехал от обочины. Холли придвинулась ко мне вплотную. Когда мы выехали на бульвар Уилшир, она подсказывала мне, как проехать к ее дому на улице Берендо.
Внезапно она сказала:
— Разве не забавно, Шелл, что я почти ничего о тебе не знаю?
— Ты знаешь обо мне столько же, сколько я о тебе.
— Пожалуй. Ну, расскажи мне о себе. Я все хочу знать о тебе.
— Ничего особенного. Вырос я здесь. Некоторое время работал в доках. Потом четыре года моим бизнесом было убийство. А после всего я открыл тут агентство. Вот, собственно, и все.
— Что это за четыре года?
— Годы войны, золотце. Я был морским пехотинцем.
— Но это же не убийство.
— Неужели?
Помолчав, она поинтересовалась:
— А что сейчас? Где ты живешь? Что ты делаешь, кроме слежки? — Улыбаясь, она крепко сжала мою руку.
Повернув налево, на Уилшир, я направился в сторону Берендо.
— Ты знаешь клуб «Уилшир-кантри» в Голливуде? — спросил я.
— Ага. Ты живешь там?
— Не совсем. Через улицу от него, в апартаментах отеля «Спартанец» на Норт-Россмор. Навести меня как-нибудь, и я покажу тебе моих рыб.
— Рыб?
— Угу. Маленьких тропических рыбок. Разных. У меня два аквариума с рыбками.
— Никаких гравюр?
— С рыбками гравюры мне ни к чему.
Она тихо рассмеялась:
— Поехали прямо сейчас. Я хочу посмотреть на твоих рыбок.
— Бесстыжая девка.
— Точно. Поехали.
— Не теперь. Сначала дело. Но приглашение остается в силе. Правда, мне придется приглядывать за тобой. Через две двери по коридору от меня живет некий доктор Пол Энсон с блуждающим взглядом и умением находить подход к больным. Он может подстеречь тебя и попытаться заманить к себе коллекцией медицинских фотографий. Я бы тебя ему не доверил.
— Но ты ведь сможешь защитить меня от доктора с его вожделеющим взглядом?
Я сжал ее мягкое плечо;
— Смогу.
Она прижалась ко мне еще теснее, но, как ни приятно мне было, мы уже подъезжали к ее дому. Разумеется, я мог бы проскочить мимо него и выехать на шоссе. И погнать по побережью. В Мексику. Или на восток, в Лас-Вегас. Куда угодно. Чтобы просто наслаждаться жизнью, расслабиться, удалиться от убийства, насилия, крови. Было бы восхитительно путешествовать вот так, с Холли, держащей меня за руку и положившей голову на мое плечо, а нас бы обдувал свежий ночной ветерок.
Однако вместо этого я медленно объехал квартал, где находился дом Холли, и не увидел ни одной машины, припаркованной поблизости. Я остановился перед ее домом, оставив мотор включенным. Две-три минуты мы сидели молча, потом я попросил:
— Дай мне твой ключ, Холли. От входной двери.
— Но почему?
— Я не собираюсь сразу входить. Хочу порезвиться немного. Может, увижу кого, кто тут болтается.
Она дала мне ключ, и я подошел к двери, отпер ее, нащупал внутри выключатель, зажег свет и вернулся к машине.
— Зачем такие хитрости? — спросила Холли.
— Не думаю, чтобы кто-то следил за домом. Но если это так, они решат, что ты вернулась домой. Так что подождем немного.
Мы ждали. Мотор еле слышно мурлыкал на холостых оборотах, скорость была включена, а педаль сцепления выжата на всякий случай. Ничего не случилось. Но мы продолжали тихо сидеть в темноте. Луна почти полностью скрылась за облака.
— О'кей, детка. Бегом! — велел я.
Выключив двигатель, я оставил ключ в замке зажигания. Мы вошли в дом.
— Полагаю, свет нам понадобится. Но не будем здесь задерживаться.
Она молча кивнула и, пересекая гостиную, сказала:
— Я достану фотографию.
Я остановил ее и спросил:
— Ты вроде говорила, что не имеешь понятия, как Брэйн сделал снимок?
Она обернулась:
— Да. Он где-то застал меня врасплох, но я не знаю, как это могло случиться.
Продолжая размышлять, я задал новый вопрос:
— Брэйн никогда не расставался со своей фотокамерой, а не было ли у него возможности проникать на съемки на студии и делать там неожиданные снимки?
Она покачала головой:
— Вряд ли. На студии очень строго следят за этим.
— Оно и понятно.
Холли вышла в соседнюю комнату. Прежде я не расспрашивал Холли о той фотографии. Мне казалось неприличным интересоваться, как другой мужчина сфотографировал ее голой. Да еще парень вроде Брэйна. Сейчас мне было легче сделать это.
