Тела в Бедламе - [33]

— Брэйн знал Мэйса?

— Не близко, я думаю. Через Вандру.

— Вандру Прайс?

В мастерской Брэйна, похоже, собирался весь актерский клан. Я спросил:

— А Вандра тут с какого боку?

— Она позировала Брэйну. Он был подонком, Шелл, но и отличным художником. Одним из лучших в Калифорнии, я полагаю.

— Ясно. Вандра тоже была обнаженной натурой?

Она покачала головой:

— Нет. Свое изображение она собиралась подарить своему любимому Мэйсу. Знаешь, они ведь очень близки. Это был ее портрет. Мэйс пришел тогда в мастерскую за Вандрой.

Я вздохнул, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

— Вот как? Значит, она позировала для портрета примерно в то же время, что и ты?

— Верно.

Я опять вздохнул, ругнувшись про себя. Как я не догадался? Видно, меня слишком часто били по голове в последние два дня. Я спросил свой мозг: «Куда ты, к черту, подевался?» А вслух сказал:

— Холли, сделай мне одолжение: сними пеньюарчик.

Она даже задохнулась, но, похоже, не рассердилась:

— Что? Снять пеньюар?

Она уже лежала, вытянувшись на боку, облокотившись на правую руку и придерживая левой пеньюар. Выглядела она потрясающе.

— Уф. Снимай, но лежи как лежишь.

Она улыбнулась:

— Что это, Шелл? Изнасилование?

— Бизнес.

Она издала гортанный смешок:

— Вот так бизнес! Я думала, ты частный сыщик. — Она слегка нахмурилась. — Мой Бог, когда на съемках вокруг болтается сто человек, обнажаешься — и ничего. Но здесь, только при тебе… — Она не закончила фразу и стянула пеньюар с плеч.

Я едва не прокусил себе щеку. Она выпростала белые руки из рукавов и скинула пеньюар.

— Как я тебе нравлюсь, Шелл? — еле слышно спросила она.

Она была в том же положении, что и на картине: обнаженная, опирающаяся на локоть. Я видел белые полоски там, где она припудрила кожу, и мне даже почудился запах пудры. Ответил я ей каким-то слабым писком. Потом кивнул и снова пропищал:

— О'кей, д-достаточно.

Она потянулась за пеньюаром, но не надела его, а просто накинула.

— Именно так ты и позировала Брэйну? В этой самой позе?

Она слегка сдвинула брови:

— Гм, да. А что?

— Сейчас вернусь. — Я побежал к двери.

— Что? — взвизгнула она. — Ты уходишь?

— Только на минутку, Холли. Подожди. Через минуту вернусь.

Я скатился вниз по ступенькам, помчался к машине и схватил газету, купленную в Голливуде. Кое-что начало проясняться, и некоторые непонятные мне ранее вещи уже не ставили в тупик. Пока еще многое сбивало с толку, но каждая мелочь могла продвинуть расследование.

Вернувшись в номер, я сложил газету так, чтобы не было видно головы на фотографии, и показал ее Холли.

— Она? — спросил я. — Ты позировала для этой картины?

При виде газеты у нее отвалилась челюсть. Она забыла о пеньюаре, которым была накрыта, и он сполз на пол, когда она вскочила и выхватила газету из моей руки.

Это зрелище надо было видеть.

Наконец она выдохнула:

— Конечно это я! Господи, что за… — Ее взгляд упал на лицо Вандры Прайс, соединенное с ее собственным сладострастным телом, и она фыркнула: — А это что такое?

— Придумка Брэйна. Поэтому он и заставил тебя позировать ему обнаженной. По всей видимости, Вандра заказала ему портрет, и ему пришла в голову блестящая идея, достойная такого подонка, как он. Он решил приставить голову Вандры к чьему-нибудь голому телу и подцепить ее таким образом на крючок. Вот тут-то ты и пригодилась. Он уже шантажировал тебя, и ты не могла ему отказать. А его устроила бы не профессиональная натурщица, а женщина, которая держала бы язык за зубами. Вот как все выглядит, и ты просто должна была молчать о… — Я умолк и взмолился:

— Ради Бога, оденься!

Она вспыхнула, повернулась ко мне спиной и поспешно натянула пеньюар. Опустившись на краешек кровати и покачав головой, она воскликнула:

— Будь я проклята!

— Вот-вот. Похоже, у Брэйна не было никакого компромата на Вандру, и он придумал, как его получить. Она была подходящей жертвой: делала стремительную карьеру и начала зарабатывать приличные деньги. И Брэйн провернул дельце. Вандра не стала бы позировать ему обнаженной, и он пошел на фальшивку. Вот и результат. — Я показал на газету. — Это фотография картины из мастерской Брэйна. Во всяком случае, я думаю, что она все еще там. Держу пари, что Вандра или уже платила, чтобы заполучить картину, или вскоре начала бы платить.

Я замолчал, прокручивая эту мысль в голове. Холли взглянула на меня и заговорила:

— Может…

— Ага, — прервал ее я. — Все может быть. Тут много всего намешано. Она была на вечеринке. Золотце, кроме тебя, многие из гостей на вечеринке были вне себя, когда убили Брэйна.

Она содрогнулась:

— Но я нашла его, Шелл. Я… я почти наступила на него. — Ее красивое лицо исказилось от отвращения. — Я была в ужасе.

— Разумеется, детка. Расслабься. Все образуется. Это были просто слова — я сам не понимал, что говорю.

Она часто заморгала густыми ресницами, обрамляющими большие мечтательные глаза, и сказала:

— Спасибо, Шелл.

— Еще одно, Холли.

— Да?

— Ты говорила, что не знаешь, почему Мэйс приехал к тебе домой на следующее утро после того, как засек тебя на вечеринке, и преследовал тебя до центра города.

— Верно. Я и сейчас не знаю.

— Рассмотрим происшедшее с другой стороны. Брэйн закончил фальшивое «ню» Вандры — девушки Мэйса, не будем об этом забывать, и, возможно, уже приступил к вымогательству. Он мог угрожать, что выставит картину в витрине своей мастерской. Вандра, естественно, знала, что на картине изображено не ее тело, но это ее не спасло бы. То же самое можно сказать и о Мэйсе, если он видел картину. Далее. В ночь убийства Мэйс ожидал снаружи Вандру. Он видел, как ты убежала оттуда, даже не остановившись, когда он тебя окликнул. Потом он узнал, что Брэйн мертв. Он парень сообразительный. К тому же накануне он застал тебя в мастерской позирующей обнаженной для картины. Мэйс мог сложить два и два и сделать единственно правильный вывод, что на картине изображено твое тело. Однако он мог пойти дальше и решить, что ты была заодно с Брэйном в шантаже. Это вполне логично. По крайней мере, объясняет, почему на следующее утро он не поленился отыскать твой адрес и поехать к тебе домой.