Техники семейной терапии - [47]

На протяжении следующих пятнадцати минут сеанс ведет терапевт. Семье сообщают, что это позволит консультанту увидеть, как все они и терапевт исполняют свой совместный танец. Все это время мать жалуется терапевту на поведение близнецов, а они на удивление вежливо соглашаются с ней. Через пятнадцать минут в беседу вступает консультант, а терапевт отодвигается вместе со стулом назад, подчеркивая смену лидера.

Минухин: Хорошо. Я несколько озадачен. Давайте я расскажу, что видел. (Обращается к детям.) Я вижу, что вы очень смышлены и очень наблюдательны. Стоит вам войти в комнату, и вы, как молния, уже все замечаете. Еще я вижу, что вы хорошо действуете вместе. Я слышал, как вы разговариваете, и это получается у вас вежливо, и умно, и приятно, так что я спрашиваю себя: "В чем же проблемы с этой семьей?" Но, может быть, вы сильно изменились за последние два месяца, пока идет терапия? Может быть, дело именно в этом? Рюби, может быть так, что за последние два месяца ты совершенно изменилась?

Рюби: Может быть, и так.

Минухин: Прелестно. Кто еще изменился? Ты, Марк?

Марк: Нет. Изменился на тридцать пять процентов.

Минухин: А в чем ты изменился? Эти тридцать пять процентов — в чем они заключаются?

Марк: Ну, я стал носить нижнее белье. Я ношу носки. Я стараюсь стать умнее и все такое.

Минухин: А ты, Мэтт? Когда ваша мать говорит, что вы выглядели как бродяги, что она хочет сказать?

Мэтт: Она хочет сказать, что у нас грязная одежда, и носки разные.

Минухин (указывая на одежду мальчиков): Значит, вы не всегда одеты так, как сейчас?

Марк: Нет, сегодня я постарался одеться почище.

Минухин: А ты, Мэтт? Учитель стал бы ругаться, если бы ты пришел одетым, как сейчас? Как ты обычно одеваешься?

Мэтт: Иногда я не надеваю нижнего белья… Иногда и носки не надеваю.

Минухин: А в чем проблема с тобой, Рюби?

Рюби: Я иногда не причесывалась и не надевала носки или надевала грязные.

Минухин: Тогда я не понимаю. Знаешь, ты должна мне немного помочь, потому что ты, по-моему, очень хорошая девочка, внимательная и послушная. Так почему ты не делаешь того, чего от тебя ждут?

Рюби: Просто не хочу.

Минухин: А мать говорит тебе, что надо одеваться иначе?

Рюби: Она говорит: "Одевайся прилично".

Минухин: А что говоришь ты?

Рюби: Просто не обращаю внимания.

Минухин: Значит, ты ссоришься с матерью. Не по-настоящему ссоришься, но поступаешь так, как хочешь. Правильно?

Рюби: Правильно.

Минухин: Миранда, тебе тринадцать, ты самая старшая. И ты, по- моему, очень хорошо сложена. Какие у тебя проблемы с мамой?

Миранда: Иногда, когда она уходит и я вижу, что в доме беспорядок и все такое, я делаю что-то за Рюби или за близнецов. А она мне снова и снова говорит: "Не делай ничего за них". А я не обращаю внимания. Я просто иду и делаю.

Существует несоответствие между поведением детей, вежливых и готовых сотрудничать, их одеждой, чистой, опрятной и красивой, и тем, как они характеризуют себя сами, подчеркивая свои отрицательные стороны. Даже Миранда, ребенок-родитель, взявшая на себя множество обязанностей из-за болезни матери, представляет свое ответственное поведение в отрицательном свете. В этой неполной семье с больной, измученной, потерявшей всякую надежду матерью сложилась структура, в которой мать делегирует свои функции ребенку-родителю, но поскольку мать считает, что это неправильно и означает невыполнение ею своей роли как матери, она придает этой необходимой структуре отрицательную аффективную окраску.

Отрицательное представление о реальности этой семьи поддерживают различные учреждения социальной защиты. Департамент социального обеспечения пригрозил прекратить выплату пособия, если к ним переедет друг матери, с которым она живет два года. Школа постоянно присылает домой записки с жалобами учителя на плохое поведение близнецов, из-за чего проблема со школой формулируется как вина матери. Терапевт также фокусировался на исследовании трудностей управления в семье и подчеркивал необходимость усиления руководящей функции матери.

Консультант, озадаченный всеобщей тенденцией к негативным формулировкам, испытывает симпатию к членам семьи и замечает в их взаимодействиях некоторые позитивные качества. Все это усиливает его первоначальное побуждение поставить под сомнение сложившееся представление об этой семье.

Минухин: Значит, у вас в семье две мамы?

Миранда. Угу.

Минухин: Она и ты? Значит, ты хорошая. Ты главная.

Миранда. На самом деле — нет.

Минухин: Я знаю, что ваша мама больна, и поэтому ты, Миранда, много чего берешь на себя, чтобы ей помочь.

Миранда. Да.

Минухин: А не может ли быть… Я сейчас спрошу тебя, Рюби. Не может ли быть так, что тебе не нравится, когда Миранда ведет себя, как вторая мать? Она не очень командует?

Рюби: Иногда.

Минухин: И тебе это нравится?

Рюби: Нет, сэр.

Минухин: Когда Миранда начинает командовать, что ты ей говоришь?

Рюби: Когда она велит мне что-нибудь сделать, я говорю ей, чтобы не лезла не в свое дело, или чтобы отвязалась, или что-нибудь еще такое.

Минухин: Значит, тут есть проблема в отношениях между Мирандой и Рюби.

Мать: У меня всегда были с ними проблемы. Я даже пробовала отделить их друг от друга на некоторое время. Рюби более замкнутая, чем Миранда. Миранда более открытая и озорная, как мальчишка. Она всегда была как мальчишка. Рюби всегда была более домашняя, всегда играла с игрушечной посудой и куклами и все такое, но она раньше начала играть с мальчишками. А Миранда теперь больше держится особняком, раньше такого не было.