Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности - [91]

Самым сложным в контексте настоящей темы является вопрос толкования догмата VII Вселенского собора в связи с каноничностью или неканоничностью скульптуры в христианском мире. Иоанн Дамаскин, посвятивший немало усилий раскрытию догмата об иконопочитании, со ссылкой на Писание не раз порицал поклоняющихся предметам, вырезанным на металле или камне[379]. Однако речь идет здесь не о материале изображения, а его внутренней сути, в данном случае о том, что резанные эллинами произведения были жилищами демонов, которым приносились жертвы.

Тем не менее, скульптурные изображения христианский мир знал издревле. Евсевий описал статую Христа, воздвигнутую евангельской кровоточивой женой в Панеиде[380]. Хотя отношение к статуям было осторожным – по источникам порой прослеживаются их сопоставления с человеческим телом. Так, например, в Житии Федора Эдесского сказано, что святой соблюдал в своей келье такое полное молчание, что имел сходство с бронзовой статуей. Аналогичные сравнения имеют место и в связи с въездом императора Констанция II в Рим[381]. Здесь, конечно, имеется в виду бестрепетная твердость металла, уместная при описании св. подвижника, равно как и гордого триумфатора.

Способы «освящения» каменного изваяния после победы христианства над язычеством и факты существования резных икон описаны в мартириуме апостола Андрея в связи с чудом в Синопе: св. Андрей приблизился к каменной статуе, начертал на ней знак креста и заставил ее исторгнуть воду[382]. Аналогичный эпизод обнаруживает Житие св. Панкратия, усмирившего буйного демона, оби тающего в каменном идоле[383]. Однако особенно показательные сведения содержатся в Деяниях апостола Андрея. Оказывается, была исполнена мраморная его икона, совершенно походившая на святого[384]. Этот факт серьезно корректирует негативную позицию Иоанна Дамаскина. Любопытно, что и чудо в Синопе, и описание названного рельефа связаны с личностью ап. Андрея. Перед нами древнейшие агиографические данные, свидетельствующие о понимании христианами силы воздействия пластики и начале изготовления св. образов из камня, долженствующих запечатлеть черты первообраза. Здесь уместно вспомнить тот же догмат об иконопочитании, где сказано, что иконы могли быть написаны красками, дробными камнями (мозаика) или исполнены «и из другого, способного к тому вещества»[385]. Известия, подобные вышеназванным, позволяют видеть за «другими веществами» – камень, дерево, кость и пр. Действительно, Византия оставила множество рельефных икон[386], которые не только были частью сакрального убранства храмов, но и имели порой славу чудотворных образов.

Есть основания предполагать, что подобных памятников в Византии было немало. Однако выявить их не всегда возможно. И дело не только в массовом их уничтожении иконоборцами, но и в терминологической идентичности их обозначения в источниках, подобно живописным образам (и то и другое – икона). Поэтому выявлять древнейшие пластические образы можно лишь предположительно. Не исключено, что рель ефной была икона Христа (Спас на мраморе), которая находилась слева от царского входа Софии Константинопольской, где над порталом была мозаика «Император Лев IV перед Христом» (886–912), а справа – чудотворная Богоматерь Иерусалимская. Мы усматриваем в их сопряжении буквальное суммирование догмата об иконопочитании (живописная икона, мозаика и икона «из другого… вещества»).

Не исключено, что рельефной была и чудотворная Одигитрия в соборе г. Лидды (так наз. Римская), которая, согласно сказаниям, явилась в виде Нерукотворного образа на мраморе, причем каменотесы Юлиана Отступника не могли счистить образ со столпа.

В христианском мире, в частности в Византии, не только каменные, но и деревянные скульптуры имели за собой евангельские традиции, запечатленные, правда, в латинских источниках IX и XII вв. с опорой на древнейшие сведения. Такова легенда о луккском епископе Гвалефреде, где говорится о существовании в Иерусалиме VIII в. святого изваяния Христа, созданного свидетелем крестной казни Никодимом[387]. Именно к нему восходит, видимо, широкий круг резных распятий, подражающих знаменитому «Volto Santo», по преданию перевезенному в Лукку. Из легенды о Шимоне Киево-Печерского патерика ясно, что на Руси в XI в. эта святыня бала известна[388]. «Распятия», ориентированные на легендарное Никодимово изваяние, широко бытовали в Каталании, Оверни, Италии, Скандинавии на протяжении XI–XIII вв.[389]. Самое важное то, что в основе предания лежит мысль о святости скульптурного образа, восходящего к евангельским событиям. Евангелист Лука – первый автор богородичных образов, Никодим – создатель древнейшей резной «иконы Страстей Христовых».

О том, что в христианском мире, в частности в Византии, имели место рельефные иконы не только в камне, свидетельствуют и древние проскинитарии. Западный паломник Аркульф в конце VII в. видел в Константинополе, как фанатик из числа иконоборцев срывал со стены дома резное в дереве изображение Богоматери[390].

Стоит вспомнить и то, что иудеи называли христиан «чтителями деревянных богов»