Техасский рейнджер ; Клан Аризоны - [63]

Не заставив себя долго ждать, Дьюан вскоре появился на пороге дома.

— Входите и садитесь, — сказал Мак-Нелли, делая знак второму присутствующему в комнате подняться. — Оставьте нас, Рассел, и закройте дверь. Я сам займусь этими донесениями!

Мак-Нелли сидел за столом, на котором стояла лампа и лежали разнообразные документы. Дьюан впервые получил возможность разглядеть его при ярком свете. Это был представительный черноглазый брюнет лет сорока, с военной выправкой и бронзовым загорелым лицом, — властным, суровым и проницательным, хоть и не лишенным определенной доброты. Он торопливо просмотрел несколько бумаг, пометил их и разложил по конвертам. Не отрывая глаз от документов, он подтолкнул стул Дьюану и, поскольку тот отказался от предложенной сигары, приподнялся сам, чтобы прикурить свою от горячей струи над ламповым стеклом. Затем, откинувшись на спинку стула, он взглянул на Дьюана, тщетно пытаясь скрыть чувство удовлетворенного застарелого любопытства.

— Дьюан, я ждал этой минуты два года, — начал он.

Дьюан натянуто улыбнулся; улыбка на его лице выглядела как-то странно. Он никогда не отличался разговорчивостью. А вести беседу здесь казалось ему более сложным, чем обычно.

Должно быть, Мак-Нелли почувствовал его затруднения. Он долго и серьезно глядел на Дьюана, и его быстрые, нервные манеры сменились грустной задумчивостью.

— У меня есть много чего сказать, но вот с чего начать… — проговорил он. — Дьюан, у вас была трудная жизнь после того, как вы стали скрываться. Я никогда не встречался с вами прежде, не знаю, как вы выглядели мальчишкой. Но зато я вижу теперь… Что ж, жизнь рейнджера тоже не состоит целиком из роз…

Он покатал в губах сигару, выпуская изо рта клубы дыма.

— Слышали что-нибудь из дома с тех пор, как покинули Уэллстон?

— Нет.

— Ни словечка?

— Ни единого, — с грустью ответил Дьюан.

— М-да, трудно вам пришлось… Но теперь я рад вам сообщить, что до последнего времени ваша мать, сестра, дядя — все ваши родственники, кажется, — чувствуют себя хорошо. Я поддерживаю с ними переписку. Правда, давненько уже ничего не получал от них.

Дьюан на мгновение отвернулся, переждав, пока исчезнет тугой комок в горле, и затем произнес:

— Чтобы услышать это, стоило пройти через все, что я перенес сегодня.

— Представляю, что вы сейчас чувствуете! Когда я был на войне… впрочем, давайте перейдем к сути дела.

Он придвинул свой стул поближе к Дьюану.

— За последние два года вы, очевидно, не раз слышали о том, что я хочу повидаться с вами?

— Раза три, насколько я помню, — ответил Дьюан.

— Почему же вы не отыскали меня?

— Я думал, что вы принимаете меня за одного из тех бесшабашных стрелков-одиночек, которые не могут устоять перед вызовом, и таким образом надеетесь заманить меня в ваш лагерь, чтобы здесь арестовать.

— Пожалуй, вполне резонно, — продолжал Мак-Нелли. — Вы меня не знали, иначе давно бы пришли. Я давно уже разыскиваю вас. Но характер моей службы, как вы сами понимаете, вынуждает меня к осторожности. Дьюан вы имеете представление о том, какая слава идет о вас по всему юго-западу?

— Время от времени я узнаю об этом даже вопреки моему желанию, — отвечал Дьюан.

— Ваше имя считается самым знаменитым на всей техасской границе, за исключением имен Мюрреля и Чизельдайна. Однако тут имеются некоторые различия. В свое время Мюррель был известен тем, что по праву заслужил свою позорную славу. И Чизельдайн в свое время тоже. Но я нашел на юго-западе Техаса сотни ваших друзей, которые клятвенно утверждают, что вы не совершали никаких преступлений. Чем дальше я продвигался на юг, тем это становилось очевиднее. Установить истину — вот все, что мне нужно. Приходилось ли вам когда-нибудь совершать преступление против закона? Скажите правду, Дьюан. Ваши слова никак не повлияют на мои планы в отношении вас. И когда я говорю «преступление», то имею в виду то, что я сам бы назвал преступлением, как и всякий здравомыслящий техасец.

— В этом смысле мои руки чисты, — ответил Дьюан.

— Вы никого не грабили, не нападали на лавки, чтобы добыть съестного, не крали лошадей, когда очень в них нуждались, — никогда не совершали ничего подобного?

— Как-то мне удавалось держаться в стороне от всего этого, даже в самые трудные времена.

— Дьюан, я чертовски рад! — воскликнул Мак-Нелли, пожимая руку своему собеседнику. — Рад за вас и за вашу добрую матушку! Но все равно, как бы там ни было, вы объявлены властями Техаса вне закона. Вы отлично понимаете, что при существующих обстоятельствах, попадись вы в руки закона, вас скорее всего повесят или отправят в тюрьму на длительный срок.

— Потому-то я и скрывался все эти годы, — пожал плечами Дьюан.

— Конечно! — Мак-Нелли вынул сигару изо рта. Глаза его сузились и странно поблескивали. На загорелых щеках заиграли тугие желваки мышц. Он наклонился поближе к Дьюану и положил жилистую руку ему на колено.

— Слушайте внимательно, — понизив голос, проговорил он. — Если я вручу вам помилование — сделаю вас снова честным, свободным гражданином, очищу ваше имя от позора, заставлю вашу матушку, вашу сестру опять гордиться вами, — поклянетесь ли вы сослужить мне службу? Любую, которую я потребую от вас?