Техасский рейнджер ; Клан Аризоны - [60]

У самого ствола раскидистого тополя стояла стройная женщина в белом. Блуждающий взгляд Дьюана остановился на ней. Глаза ее были буквально прикованы к нему. Мягкосердечная женщина, наверное, которая не желает, чтобы его повесили!

— А вот и Джефф Эйкен! — громко выкрикнул чей-то голос.

Толпа нетерпеливо задвигалась и зашумела.

Дьюан увидел двух быстро приближающихся мужчин. Впереди шел рослый крепкий здоровяк с решительными манерами. В руке он держал револьвер.

Ковбой Сиберт снова растолкал сомкнувшееся было кольцо зевак.

— Постой, Джефф, — окликнул он и преградил дорогу мужчине с револьвером. Он снизил голос настолько, что до Дьюана не долетали его слова, а широкие плечи ковбоя скрывали от него лицо Эйкена. Во время их беседы толпа то растягивалась, то сдвигалась, тесно смыкаясь вокруг Сиберта и Эйкена. Наиболее любопытные пытались пробиться вперед, люди толкались, шумели, размахивали руками, — безумная свалка снова готова была вот-вот разразиться, — слышались требования разделаться с преступником, призывы к дикому самосуду, который тысячекратно применялся и прежде на кровавой техасской земле.

Сиберт, надрывая голос, пытался утихомирить толпу. Его ковбои раздавали толчки и оплеухи направо и налево, но все было напрасно.

— Джефф, хочешь меня послушать? — отказавшись от безрезультатных попыток, обратился ковбой к рослому мужчине с револьвером.

Эйкен холодно кивнул. Дьюан, видевший многих людей, прекрасно владевших собой в подобных ситуациях, сразу распознал то, что творилось в душе у Эйкена. Тот был холоден, бледен, невозмутим. Горькие складки глубокой печали пролегли у его губ. Если Дьюан когда-либо чувствовал, что такое смерть, то это было именно сейчас.

— Конечно, Эйкен, тебе решать, — сказал Сиберт. — Но сперва выслушай меня. Думаю, нет никаких сомнений в том, что этот человек — Бак Дьюан. Он видит объявление на перекрестке дорог. Он приезжает в Ширли. Говорит, что он Бак Дьюан, и разыскивает Джеффа Эйкена. Тут все ясно. Ты сам знаешь, как эти классные стрелки-одиночки охочи до всяких рискованных затей. Но вот что меня смущает: Дьюан садится на скамейку и спокойно позволяет старому Эйбу Стрикленду вытащить у него из кобуры револьвер, чтобы им же потом ему и угрожать! Больше того: он городит какую-то чушь о том, что если ему, мол, не удастся убедить тебя в своей невиновности, то он предпочитает умереть. Сам видишь, Дьюан трезв как стеклышко и вроде бы в своем уме. Он не производит на меня впечатление человека, который явился сюда устраивать кровавые беспорядки. Поэтому я считаю, что тебе лучше повременить, пока ты сам не выслушаешь его.

В первый раз за все время рослый гигант с каменным лицом перевел взгляд на Дьюана. В нем ощущалась рассудительность, не подверженная страстям и эмоциям. Более того, он казался таким человеком, которому Дьюан доверил бы вершить суд над собой в критический момент вроде этого.

— Послушайте, — сказал Дьюан, не сводя глаз с лица Эйкена. — Я Бак Дьюан. Я никогда в жизни никому не лгал. Меня вынудили к изгнанию. У меня не было возможности бежать из страны. Если я убивал людей, то только защищая свою жизнь. И никогда сознательно не обидел ни одной женщины. Сегодня я проделал тридцать миль верхом специально для того, чтобы узнать, кто и почему объявил награду за мою голову. Когда я прочел объявление, у меня стало тошно на сердце. Поэтому я сюда и приехал… с единственной целью найти вас и сказать: до сегодняшнего дня я и в глаза не видел Ширли. У меня просто не было возможности… убить вашу жену. В сентябре прошлого года я находился в двух сотнях миль к северу отсюда — в верховьях Нуэсес. Это нетрудно доказать. Те, кто меня знает, скажут вам, что я неспособен убить женщину. Я не имею ни малейшего понятия, почему такое гнусное преступление решили приписать мне. Скорее всего, это просто дикая пограничная сплетня. Не знаю, какие причины заставляют вас считать меня виновным. Я знаю только — вы ошибаетесь. Вас обманули. И послушайте, Эйкен. Вы понимаете, я человек конченный. Дни мои, по всей видимости, сочтены. Мне наплевать на собственную жизнь, на все. Если вы не можете посмотреть мне в глаза, — как мужчина мужчине, — и поверить моим словам, — что ж, ради Бога! — тогда убейте меня!

Эйкен испустил глубокий вздох:

— Бак Дьюан, не суть важно, произвели на меня впечатление твои слова, или нет. Есть люди, обвиняющие тебя, — насколько справедливо, это мы скоро узнаем. Дело в том, что мы имеем возможность доказать твою виновность или невиновность. Моя девочка Люси видела убийцу своей матери…

Он жестом приказал толпе расступиться.

— Кто-нибудь — ты, Сиберт, — сходи за Люси. Это решит вопрос.

Дьюан почувствовал себя словно в кошмарном сне. Лица, окружавшие его, гул голосов — все казалось далеким и нереальным. Жизнь его висела на тонком волоске. Но он думал не столько о ней, сколько о позорном клейме убийцы женщин, которое через несколько минут мог оставить на нем испуганный впечатлительный ребенок.

Толпа расступилась и сомкнулась снова. Дьюан расплывающимся взором с трудом уловил фигурку маленькой девочки, прижавшейся к руке Сиберта. Взгляд его утратил привычную четкость и остроту. Эйкен поднял девочку, шепча ей на ухо успокаивающие слова, уговаривая не бояться. Потом он поднес ее поближе к Дьюану.