Техасский рейнджер ; Клан Аризоны - [136]

— Рок, твое слово — закон в твоей семье. Но тебе не удастся задурить меня ни гостями, ни воскресеньем. Я приехал, и тебе придется решать, что для тебя важнее. И тогда, может быть, ты намекнешь этому канзасскому ковбою, чтобы он вел себя потише. Да и дядя Бил, как мне кажется, несколько тут загостился.

— Рок, ты позволишь этому щенку Хатуэю так разговаривать в твоем собственном доме? — оскорбленно заговорил дядя Билл. — Это неприлично. Я просто не понимаю тебя.

— Попридержи-ка язык, — мрачно проговорил Лилли. — Я не могу запретить Хатуэю приезжать сюда. Но я, конечно, не позволю указывать, что мне делать.

Додж понял, что это критический момент, который нельзя упустить.

— Лилли, это я виноват в том, что произошел скандал. Прошу меня простить. Но теперь все слишком далеко зашло. Я хотел бы только узнать, Хатуэй воровал ваше сорго или нет?

— Мы все хотим это знать, — добавил дядя Билл.

Лилли закашлялся, он почувствовал, что его загнали в угол.

Тогда Стив неожиданно вскочил со скамейки около перил.

— Отец, я сейчас все объясню. Додж не ошибся, Хатуэй действительно крал сорго. Я был там и помогал ему. Еще там был Бен, если только у него хватит смелости признаться в этом. Бак нанял нас обоих. Мне страшно были нужны деньги, а Хатуэй платил за то, что я помогал ему таскать снопы. Таким образом я и пристрастился к белому мулу. Но теперь я завязал, отец, действительно завязал. И можешь благодарить за это Доджа.

Лилли, как слепой, нащупал свой стул и плюхнулся на него. Лицо его было пепельно-бледным, горло дрожало.

— Стив Лилли, ты предал меня, — жестко заявил Хатуэй. — И ты заплатишь за это, подлец. Надо же так опозориться перед этим ковбоем и своей девушкой!

— Мне все равно, как ты это назовешь, Бак. Но я благодарю Бога, что у меня хватило смелости все это выговорить. А теперь оставь меня в покое.

Додж оттолкнул Стива назад.

— Спасибо, парень. Но с тебя довольно. Дальше мое дело, правда, довольно грязное. Рок, я больше у вас не работаю, но я и не гость в вашем доме. Мистер Хатуэй вздумал оскорбить меня. И это уже мое дело.

Казалось, Хатуэй совсем был лишен страха, но он был так разозлен, что почти потерял самообладание и способность владеть ситуацией.

Но дядя Билл тоже чувствовал себя неудовлетворенным.

— Послушай-ка, Хатуэй, я что-то не очень понял Стива. Я еще раз хочу прямо спросить тебя. Додж действительно застал тебя в тот момент, как ты воровал сорго?

— А кто такой Додж?

— Вот этот парень, которого ты так любезно называешь канзасским ковбоем. Его зовут Додж Мерсер. Это имеет для тебя какое-нибудь значение?

— Абсолютно никакого. И я не вижу пока в нем ничего особенного, чтобы чувствовать себя польщенным таким знакомством, — усмехнулся Хатуэй. — Но если тебя это так волнует — да, он поймал нас в тот момент, когда мы увязывали сорго.

— Отлично. Так вы все-таки воровали его, или вы это называете как-то иначе?

— Вот уж нет! Это мое сорго, и земля тоже, и дом — все вокруг.

— Ах, вот как. Каким же образом?

— У меня есть закладная на это ранчо.

— Ага. Кажется, я начинаю понимать. И что еще?

— Твой брат должен в два раза больше, чем стоит и этот дом, и земля, и скот.

— И ты можешь это доказать?

— Мне нечего доказывать, Рок дал слово.

Дядя Билл повернулся к брату.

— Рок, это правда?

— Да. Я дал… дал слово, — хрипло ответил Рок.

Техасец явно решил, что его партия сыграна, и бросил на Доджа многозначительный взгляд. Он отошел на задний план, оставив крыльцо в распоряжении Доджа. Остальные зрители, стоявшие вдоль перил, тоже попятились назад. Хатуэй все это время стоял на нижней ступеньке и теперь стремительно взлетел на крыльцо. Его непроницаемые глаза с ненавистью смотрели на Доджа.

Нан бросилась ему наперерез.

— Итак, это был ты? — вспыхнув, вскричала она с презрением. Она была само воплощение ярости. Додж не отрывал взгляда от своего противника, но краем глаза успел заметить бледное лицо и сверкающие глаза Нан.

— Ну да, я, — нисколько не смутившись, ответил Хатуэй. Он уже успел справиться с первой вспышкой безудержного гнева.

— Бак Хатуэй, это ты покрыл позором моего отца и разорил нас всех, — хрипло вскричала она. — Я всегда чувствовала, что с тобой что-то не так. А теперь я тебя ненавижу. Мой отец дал слово, что я выйду за тебя замуж. Но я нарушу это слово. Прямо здесь и сейчас! Я не выйду за тебя даже ради того, чтобы спасти нас от голода и смерти.

— Ты бы лучше помолчала, Нан Лилли, — как ужаленный, вскричал он. — К счастью, ты сама себе не хозяйка, слово твоего отца — закон.

— По-моему, ты не понял меня. Я сказала, что ненавижу тебя!

— Ну-ну, тебе просто надо успокоиться. Вся эта история произвела на вас всех слишком большое впечатление. Я тебе потом все объясню. Этот канзасец ужасно разозлил меня, я сам не понимал, что говорю.

Его слова можно было бы принять за просьбу о прощении и примирении, если бы не жесткий, холодный взгляд его глаз.

— Ты можешь говорить, что угодно, но между нами все кончено. И отцу не удастся изменить мое решение. Если бы только я могла предположить, что ты… О, я никогда не прощу тебе того, что случилось с моим отцом — и еще Стив, Бен! Лучше уходи отсюда немедленно, Бак Хатуэй!