Техасская свадьба - [54]
— Ты дура, Сэди Бишоп, — заявила она себе с презрением.
Кинув последнюю простыню в корзину, она выпрямилась и подняла руку, чтобы убрать выбившиеся пряди длинных черных шелковых волос. Налетевший ветер задрал подол юбок и оголил изящные лодыжки.
— Не думаю, что это правда. Вы вовсе не дура.
Она вздрогнула от приятного знакомого голоса.
Глаза Сэди широко раскрылись, рука метнулась к шее, когда она повернулась и увидела в нескольких шагах от себя наблюдавшего за ней Томаса. Он был очень хорош в черном костюме и белой рубашке, солнце огнем горело в густых светлых волосах. Улыбка, с которой он смотрел на нее, была такой призывной, что она почувствовала, как сердце ее затрепетало.
— Преподобный! Как давно вас… — заговорила она, но тут же остановилась, и поспешно отвела взгляд.
— А вы часто говорите с собой, дорогая моя миссис Бищоп?
— Нет. — От смущения ее щеки запылали, она наклонилась за бельем, чтобы отнести в дом.
Он тотчас оказался рядом с ней, галантно взял корзину, не спуская глаз с Сэди.
— В этом нет ничего плохого, ну если, конечно, беседа с собой не переходит в длинные монологи.
— Тогда я не так уж безнадежна, — пробормотала она, а пульс ее стал бешеным от ощущения его близости. Она поспешила отойти от Томаса и спросила, улыбнувшись: — А что привело вас сюда? Вы знаете, ни Хармони, ни Клэр нет дома, но…
— Я приехал повидать вас. — Одной рукой Томас поднял корзину с бельем.
— О! — Сэди еще гуще покраснела и пошла к заднему входу в дом, но рука Томаса внезапно легла на ее руку.
— Вы не были в церкви в воскресенье.
— Да, не была… Мы не могли.
— Из-за того случая? — тихо спросил он.
— Нет, не совсем. — Сэди покачала головой, пытаясь не обращать внимания на то, как жжет кожу под его пальцами. Даже через ткань она ощущала тепло и силу прикосновения мужской руки, да простит ее Господь. — Вряд ли когда-нибудь я приду туда еще раз, — неожиданно для себя добавила она. — Дома полно работы, и потом, горожане не хотят меня видеть в храме.
— Пройдет время, они примут вас.
— Ах, если бы так. — Сэди печально посмотрела на Томаса. — Кое-что в жизни, преподобный, никогда не меняется.
— Томас, — поправил он. Поставив корзинку, он снова улыбнулся: — Пожалуйста, воспринимайте меня просто как мужчину, а не как священника.
— Я могла бы, — согласилась она, — но не стану.
Ласково, но твердо Сэди убрала его руку со своей и отступила на шаг.
— Понятно. Я вам не нравлюсь, да?
— Нет. Дело совсем не в этом, — выпалила она, и снова краска залила ее симпатичное большеглазое лицо. — Но ведь ничего не поделаешь, вы же священник. А я… А я женщина с прошлым.
— У каждого есть свое прошлое, — сказал Томас, не желая сдаваться.
— Но не такое, как мое.
— А я рад, что у вас есть прошлое. Иначе вы не стали бы такой, как сейчас. — Глаза его смотрели на нее с обожанием и изумлением, но он несколько официально произнес: — Конечно, мы знакомы недавно, я прекрасно понимаю, что вы вдова и не можете не испытывать преданность своему ушедшему мужу. Но, тем не менее, не позволите ли мне ухаживать за вами?
— Ухаживать за мной? — повторила Сэди как эхо, еще сильнее удивившись.
— Самым достойным образом, моя дорогая Сэди. — Он подошел к ней ближе, в голосе звучали нежность и откровенное желание, когда он сказал: — Я надеюсь, вы станете моей дорогой женщиной. Через несколько месяцев мы можем пожениться, и я торжественно клянусь, что малышка Хармони будет моей настоящей дочерью, даже если Бог одарит нас дюжиной детей.
— Но вы совершенно не знаете меня. — Голова Сэди закружилась, она подняла руку, чтобы поправить растрепанные ветром локоны. Потом отвела опаловый взгляд от его обожающих глаз.
— А разве не в этом состоит цель ухаживания?
— Да, но я… Боже мой, я ничего такого не ожидала…
— Да, без сомнения, вы шокированы моей поспешностью, — заметил он. — Но пожалуйста, простите меня за эгоистичность.
— Простить вас? — В ее взгляде, обращенном на него, было все, кроме упрека. — Вы ничего не сделали плохого. Да что вы, это я…
— Я не позволю вам говорить о себе плохо. — Голос его был нежный, любящий и властный. — Для меня вы средоточие всего самого хорошего, доброго, красивого, что есть на земле. Я никогда не думал, что за одну неделю может родиться такое сильное чувство. Но так случилось. Если бы вы мне оказали честь и позволили обожать вас, я бы стал самым счастливым мужчиной.
— Но я не могу, — задыхаясь, сказала она. Горячие слезы подступили к глазам, она снова покачала головой, отказываясь поддаться своим тайным желаниям. — Вы погубите себя.
— Не понимаю, — ответил Томас, слегка нахмурившись.
— Люди с трудом приняли меня даже как экономку Клэр. И уж никак не перенесут, если я стану женой священника.
— Я уверен, вы сможете завоевать их уважение. Когда мы поженимся, они увидят вас в ином свете.
— Как вы наивны! — воскликнула Сэди, но душа ее пела от радости.
— Может быть, с вашей помощью я и обрету мудрость, — заметил Томас, довольный той радостью, которую он увидел в ее прекрасных глазах. — Но кое-чему священнику нет надобности учиться.
Он обнял ее, она не сопротивлялась, оказавшись в его нежных объятиях. Свое чувство к Сэди преподобный Мюллер выразил очень понятно: он поцеловал ее теплым сладким поцелуем, от которого она покраснела и едва не потеряла сознание. Она засомневалась, что захочет долгого достойного ухаживания, какое он обещал…
