Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда - [24]

Шрифт
Интервал

Если [А плохо], [предикатом А обладают члены множества X (множество какой-то категории плохих или ущербных людей)], то, следовательно, «мы» (интеллигенция) не являемся подмножеством X.

Или, в формульной записи:

Более точно было бы заменить в этой формуле знак «следовательно» на знак «равносильно» (и в конце этих заметок мы приведем пример из того же Буланина, когда верно будет и обратное утверждение: если кто-то не принадлежит к интеллигенции, то он обязательно обладает какими-то дурными свойствами, интеллигенции чуждыми). Поэтому окончательно получаем:

Назовем это универсальной формулой логики русской интеллигенции.

Образец этой логики в приведенном примере из Буланина:

[ «Попы всех мастей» в науке вредны], [ «поповщина» под видом науки — это вредно], следовательно, «мы» (ученые-интеллигенты) в науке не являемся «попами всех мастей».

Логическая ошибка — в неявной презумпции, будто «мы» в науке заведомо полезны.

Таким образом, интеллигентская логика являет собой разновидность циркулярного аргумента: «мы хорошие, потому что мы хорошие».

Не удержусь, чтобы не привести пример на любимый тезис интеллигенции, целиком подчиняющийся «интеллигентской логике»:

На знание абсолютной истины претендуют только жулики и фанатики, поскольку претендовать на ее знание — это плохо, следовательно, «мы» (интеллигенция) не претендуем на знание абсолютной истины (то есть нам свойственна свобода мышления — для себя и для других, в противоположность узости мышления фанатиков).

Здесь неявная презумпция — в том, что «мы» заведомо не являемся жуликами и фанатиками; считается, что тот, кто мыслит либерально, не претендуя на знание абсолютной истины, фанатиком не может быть по определению. Хорошо, если бы так — тогда мы не встречали бы фанатиков либеральных идей, не способных воспринимать ничьи аргументы, кроме своих собственных.

Впрочем, здесь мы имеем пример неправильного рассуждения еще и потому, что одна из посылок силлогизма — «претендовать на знание абсолютной истины — это плохо» — отнюдь не является бесспорной. Бесспорной она является только для тех, кто возводит само несуществование или непознаваемость абсолютной истины в ранг абсолютной истины.

Вернемся теперь к вопросу о границах применимости интеллигенции в науке. Если человек «уже не священник», но все еще «нравственный арбитр», да еще и не только своего прихода, но и «окружающего мира» вообще; если для этого человека характерно такое нарушение логического мышления, которое мы назвали «интеллигентской логикой», а вообще-то оно является механизмом психологической защиты, который в психоанализе получил название «отрицание», — то даже если мы будем говорить только о неклинических и непсихотических проявлениях такого стиля мышления, будут ли у нас основания заявлять о его какой-либо особой полезности для науки?

Все идеологи русской интеллигенции, не исключая Лихачева и Буланина, понимали, что наука бывала возможной там и тогда, где и когда русской интеллигенции не было. Наука делается силами интеллектуалов, которым совершенно не обязательно быть интеллигентами. Только для России эта очевидность почему-то отрицается — впрочем, не столько Лихачевым, сколько Буланиным.

От дореволюционной России Советский Союз унаследовал научное сообщество, сформированное из интеллигенции. Это факт, на который указывает Буланин и который невозможно оспорить. Но что происходило далее? Сводилось ли развитие советской научной среды к поддержанию, при некоторой неизбежной деградации, существования интеллигентского научного сословия, всеми силами отбивавшегося сначала от «красной профессуры», а потом от прочей лысенкоподобной советской дряни?

Ответ Буланина — «да», но я не могу с ним согласиться.

По-моему, в советское время монополия интеллигенции на науку была разбита, и едва ли не основные достижения в науке послевоенного советского периода принадлежат обыкновенным интеллектуалам — простым людям труда, хотя и, разумеется, труда умственного. Эти люди легко находили общий язык с учеными из интеллигенции, потому что сами не были амбициозны (часто даже с готовностью — может быть, чрезмерной — признавали ученых из интеллигентской среды как некую аристократию и готовы были перед ними благоговеть) и, в то же время, всегда были сосредоточены на конкретных интересах своей науки.

Из советского периода такие ученые вышли ровно тем, кем они были при советской власти, — просто учеными. В отличие от партийно-советской научной дряни, они нисколько не потеряли в научном авторитете, а, в отличие от интеллигенции, они не стали воспринимать потерю учеными социального статуса и прочих материальных благ, пусть даже и необходимых для развития науки, как некую душевную катастрофу. Психология простого трудящегося человека — будь он ученым или водопроводчиком — трудиться по своей специальности, поскольку это допускается обстоятельствами. Его собственная работа создает для него психологическую стабильность. Его мышление не нуждается в таких механизмах защиты, которые деформируют самоё мышление. Обыкновенный человек труда, будь он даже интеллектуалом и ученым, остается самим собой в очень широком диапазоне социальных условий. Он бывает хорошо адаптирован психологически и защищен от характерных для интеллигенции — в кризисные эпохи — расстройств, которые (при наступлении психотической симптоматики) бывают связаны то с бредом величия, а то и с тяжелой депрессией.


Рекомендуем почитать
Помощь небесных покровителей. Полный сборник молитв на каждый день года (молитвы общие)

Данное издание представляет собой самое полное из ныне существующих пятитомное собрание молитв, тропарей, кондаков и величаний. В этих книгах можно найти молитвы не только на главные православные праздники, но и на дни памяти практически всех прославленных на сегодняшний день святых, то есть на каждый день церковного года. В своей работе составитель использовал книги молебных пений, издававшиеся в разное время, другие богослужебные книги, жития святых с молитвами и т.д. Для широкого круга читателей.


О Православии начинающим

В брошюре освещаются основные вопросы, возникающие у тех, кто делает первые шаги в Православной Церкви. Изложение начинается с объяснения таинства Крещения — первого таинства в жизни православного христианина как чада единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви. А далее шаг за шагом разъясняются понятия и вопросы, с которыми сталкивается человек в Церкви: таинства и церковные обряды, поведение в храме, особенности церковного быта и православного богослужения, главные православные праздники и т.д. Рассчитана на широкий круг читателей.


Акафистник православной семьи

о преодолении скорбей и взаимных обидо мире между супругамио супружеском неплодствео даровании семье домао замужестве дочерейоб успехах в учении детейв заботе об устройстве сынаоб исцелении от недуга пьянства.


105 чудотворных икон и молитвы к ним

В наш сборник мы поместили лишь небольшое количество святых образов, которые имеют статус чудотворных и от которых люди в разные времена получали исцеление и помощь в своих нуждах. Каждой иконе посвящена отдельная статья, включающая название, дату празднования в году, описание и молитву. Некоторым иконам Церковь еще не составила отдельных молитв, поэтому перед ними можно молиться, используя общие молитвословия.


Добротолюбие. Том 3

Сборник аскетических творений отцов IV–XV вв., составленный святителем Макарием, митрополитом Коринфским (1731–1805) и отредактированный преподобным Никодимом Святогорцем (1749–1809), впервые был издан на греческом языке в 1782 г.Греческое слово «Добротолюбие» («Филокалия») означает: любовь к прекрасному, возвышенному, доброму, любовь к красоте, красотолюбие. Красота имеется в виду духовная, которой приобщается христианин в результате следования наставлениям отцов-подвижников, собранным в этом сборнике.


Поучения огласительные и тайноводственные

Предогласительное слово разъясняет готовящимся ко крещению превосходство их нового состояния и соединенные с ним обязанности и указывает, как они должны проводить время до крещения, подготавливаясь к достойному принятию его. Прежде всего от них требуется полное, от всей души и искреннее, не омрачаемое никакими нечистыми побуждениями желание получить крещение, без чего одно внешнее крещение будет для них не только бесполезно, но и прямо гибельно. Затем они должны с полной серьезностью принять заклинания, внимательно выслушать оглашения, не пропуская ни одного из них, и неуклонно следовать пути добродетелей, упражняясь во всех видах добра.Н.


Повесть одной жизни

Мы все знаем, как злобны и непримиримы бывают те, чьи религиозные чувства «оскорблены», и что они готовы сделать с «предателями» веры. Эта поразительная книга — о настоящих верующих, людях в чьих сердцах живет прощающая и понимающая любовь. Простая история девушки, которая пела в церковном хоре и влюбилась в сына священника, взбунтовавшегося против семейной традиции, представляет широкому читателю практически закрытый для него мир «духовной вольницы» в стране, где и атеизм, и вера порой одинаково воинственны и беспощадны.


Жить со смыслом: Как обретать помогая и получать отдавая

Почему нужно помогать ближнему? Ради чего нужно совершать благие дела? Что дает человеку деятельное участие в жизни других? Как быть реально полезным окружающим? Узнайте, как на эти вопросы отвечают иудаизм, христианство, ислам и буддизм, – оказывается, что именно благие дела придают нашей жизни подлинный смысл и помещают ее в совершенно иное измерение. Ради этой книги объединились известные специалисты по религии, представители наиболее эффективных светских благотворительных фондов и члены религиозных общин.


Три блудных сына

В эту книгу вошли три исторические повести, объединенные под общим названием «Три блудных сына». В их основе лежат подлинные события, случившиеся в разные эпохи с очень непохожими людьми. Колдун, вступивший в смертельный поединок с юной христианкой в Древнем Риме, царь Иван Грозный, советский работник – три блудных сына, и тяжесть их судьбы будто бы сокрушила их и привела к границам настоящего ада, но в роковую минуту они нашли в себе силы вернуться к Жизни и обрели Божью любовь и прощение. В этих повестях, пожалуй, впервые о самых важных вещах в жизни каждого человека рассказано талантливо и увлекательно.


Григорий Распутин: правда и ложь

Григорий Ефимович Распутин — пожалуй, самый удивительный человек, рожденный на русской земле. Ни один известный царь, полководец, ученый, государственный муж на Руси не имел такой популярности, славы и влияния, какие обрел этот полуграмотный мужик с Урала. Его влияние на царскую семью, его слава как прорицателя и целителя, наконец, его страшная и загадочная смерть до сих пор остаются предметом многих споров. Кем был этот человек? Какой силой действовал? В этой книге Распутин впервые рассмотрен в свете Библии — книги, которую сам Григорий Ефимович любил и хорошо знал.